Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
Шрифт:
В июне 1941 года — член Военного совета 32-й армии, бригадный комиссар. 14 октября взят в плен под Вязьмой. Скрыл должность, звание, фамилию. До мая 1942 года служил шофером в транспортной колонне 252-й пехотной дивизии вермахта под фамилией Максимов. 23 мая выдан лесником Гжатского лесничества и арестован. На допросах дал правдивые показания и высказал желание бороться против советской власти. Переведен в Берлин в отдел пропаганды особого назначения, где находился до августа.
При Жиленкове и Боярском численность РННА выросла до 8000 человек. Некоторые батальоны были сведены в полки, и РННА расширилась до бригады. Жиленков организовал собственную газету
В октябре 1942 года РННА посетил генерал-фельдмаршал фон Клюге и приказал разоружить бригаду, всех переодеть в немецкую форму, разделить на отдельные батальоны и передать вермахту. Боярский с Жиленковым отказались выполнить этот приказ, за что были арестованы и отправлены в Берлин. Той же ночью 300 человек с оружием в руках ушли в лес к партизанам. По факту неповиновения было проведено расследование, и «недоразумение» выяснилось. Оружие бойцам вернули, а командиром бригады назначили начальника штаба РННА майора Риля.
Риль Рудольф Фридрихович (он же Кабанов Владимир Федорович). Родился в 1907 году в Самаре. Немец. Из служащих. В 1921 году окончил сельскую школу, в 1925 году — семилетнюю школу. Член ВКП (б) с 1931 года. В РККА с 1928 года — курсант полковой школы младшего комначсостава артиллерийского полка, курсант Московской артиллерийской школы. С сентября 1933 года по март 1934 года обучался на вечернем отделении комвуза. С 1934 года курсовой командир школы. С 1935 года — помощник командира батареи школы. В 1936 году — старший лейтенант, слушатель Военной академии имени Фрунзе. В 1938 году — капитан.
В 1939 году окончил академию и был назначен помощником по строевой командира полка, затем начальником штаба корпусного артиллерийского полка. Помощник командира по строевой части. В 1940 году — майор, начальник 1-го (оперативного) отдела артиллерийского управления Уральского ВО. 14 сентября 1941 года — начальник оперативного отделения артиллерийского управления 22-й армии Западного фронта. В плену с осени 1941 года. С конца года — сотрудник одного из подразделений абвера в Витебске.
В ноябре 1942 года на сторону партизан перешло еще 600 человек из РННА. Риль был отстранен от должности и арестован. Так перестала существовать РННА, а эксперимент не удался. Личный состав переодели в немецкую форму и переименовали в 700-й добровольческий полк. Сначала он участвовал в боях с партизанами в районе Шклова и Могилева, а в 1943 году был переброшен во Францию.
В конце августа 1942 года капитан Штрик-Штрикфельдт приехал в Берлин.
«Так называемый штаб русских сотрудников отдела Военной пропаганды (ВПр) ОКВ находился на Викториаштрассе, 10, в помещениях отдела, но под замками и запорами, — вспомнит он поразившую его картину. — Решетки на окнах, убогие деревянные топчаны, на них мешки с соломой. Запрет выхода в город. Вечером запирались и двери комнат. Я был потрясен: значит, даже ОКВ в Берлине не смог добиться для своих работников ничего лучшего. Скудную еду приносили ежедневно из какой-то столовой на Потсдамерплац, а солдаты из охраны часто добавляли кое-что из собственного пайка, чтобы несколько улучшить питание русских. Они считали, что тот, кто работает с нами, должен быть, по крайней мере,
Старший лейтенант Дюрксен дружественно встретил меня. Моим непосредственным начальником стал капитан Гроте. Начальником отделения ВПр/IV, к которому принадлежали Гроте и Дюрксен, а теперь и я, был полковник Марти».
Капитан Николай фон Гроте происходил из балтийских немцев. По профессии журналист, он с началом войны стал сотрудником отдела армейской пропаганды.
Старший лейтенант Дюрксен был чистокровным немцем. Именно он по приказанию отдела пропаганды ОКВ был командирован ОКХ с целью уговорить Власова подписать листовку, которую Гроте должен был размножить и организовать ее распространение за линией фронта. Идея была такова, что если эта листовка увеличит число перебежчиков, то, значит, ОКХ и отдел пропаганды не зря едят свой хлеб. Эта листовка и стала для Власова дорогой в Берлин.
Еще до приезда Дюрксена полковник фон Ронне спрашивал Власова:
— Готовы ли вы подписать обращение к Красной армии, призывающее солдат прекратить сопротивление и переходить на германскую сторону?
Сначала Андрей Андреевич категорически отказался. Но это диктовала не его совесть, а трезвый расчет. Ведь был уже меморандум — первый шаг.
А Ронне продолжал упрашивать Власова:
— Вы поймите, без явных успехов трудно заставить начальство согласиться на следующий шаг. Этот явный успех в глазах высшего командования был бы очевиден из роста числа перебежчиков после вашего призыва к красноармейцам.
— Они будут переходить и без моего призыва нарушить свой долг, — немного помолчав, заметил Власов.
Возможно, Власов боялся продешевить. Нужно было поломаться.
После Ронне к уговорам Власова приступил Штрик-Штрикфельдт:
— Генерал, ваше обращение нужно нам, чтобы доказать политикам, что офицеры и солдаты Красной армии готовы слушать вас и следовать за вами, как за русским и патриотом. Когда они это поймут, мы приблизимся к нашей цели. А до тех пор, дорогой Андрей Андреевич, нам не остается ничего иного, как идти тернистым путем борьбы против Сталина и против…
— Против этих слепых идиотов вокруг Гитлера.
— Совершенно верно!
— Здесь все совсем иначе, чем в Москве! Вы берете на себя ответственность и действуете по вашей совести. Такое у нас немыслимо. Малейший намек диктатора — и все падают ниц.
— Так вы поможете нам? — решительно спросил Вильфрид Карлович.
Власов попросил сутки на размышление, и первая листовка появилась. Текст был составлен Боярским и дополнен Власовым.
Штрик-Штрикфельдт вспоминал: «В своем заношенном обмундировании военнопленных с большими буквами “SU” на спине русские “сотрудники” ОКВ могли выходить в город лишь строем в сопровождении конвоя. Власов отказался участвовать в этих “прогулках” для увеселения гуляющих в Тиргартене берлинцев. Он оставался в своей комнате.
Время от времени этих “сотрудников” привлекали некоторые министерства для консультаций, в качестве знатоков по различным специальным вопросам (например, по сельскому хозяйству). Из этого сама собой возникла необходимость в ослаблении их изоляции. Мы решили прежде всего добыть гражданскую одежду и улучшить общие условия жизни и работы пленных».
На Викториаштрассе Власов знакомится с Мелентием Александровичем Зыковым. Ему тогда было 40 лет. О своем прошлом он рассказывал достаточно много. Но всегда по-разному. Сначала он представлялся как Милентий Евлампиевич, а чуть позже вдруг стал Мелентием Александровичем.