Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
Шрифт:
Перед тем как отпустить меня, Гиммлер спросил, смогу ли я справиться со столь ответственной задачей, как объединение антисоветских организаций всех национальностей. Я заверил Гиммлера, что с этой задачей справлюсь, так как за два года пребывания в Германии я приобрел необходимые связи среди белоэмигрантов и националистов, а также что в ближайшие дни представлю ему проект “манифеста”».
А через некоторое время Власов получил телеграмму рейхсфюрера СС следующего содержания:
«Составлено по указанию обергруппенфюрера Бергера.
Фюрер назначил вас со дня подписания этого приказа Верховным командующим русскими 600-й и 700-й дивизиями. Одновременно на вас будет
За вами будет признано дисциплинарное право Верховного главнокомандующего и одновременно право производства в офицерские чины вплоть до подполковника.
Производство в полковники и генералы происходит по согласованию с начальником Главного управления СС9 по существующим для Великогерманской империи положениям.
Г. Гиммлер.
Просмотрено и согласен доктор Кальтенбруннер».
Екатерина Андреева в своей работе «Генерал Власов и Русское освободительное движение» отметила, что «рассказы о том, как составлялся Пражский манифест, разнятся между собой». И вот почему: «Когда Гиммлер дал разрешение опубликовать программу Русского освободительного движения, Жиленков в конце сентября 1944 г. собрал вместе редактора “Зари”, бывшего зыковского заместителя Ковальчука, старшего дабендорфского преподавателя Зайцева, сотрудника отдела печати Дабендорфа Норейкиса и приказал им составить манифест. Жиленков, в качестве главы отдела пропаганды Русского освободительного движения, видимо, осуществлял переговоры с немецкими властями.
Двое из вышеупомянутых, оставшиеся в живых, описывают процесс составления манифеста по-разному. Норейкис вспоминает, что Жиленков, созвав всех троих, потребовал, чтобы они спешно составили манифест, и прибавил, что не отпустит их, пока не получит удовлетворительного текста. Тогда Норейкис написал проект декларации, который Жиленков раскритиковал за журналистский подход. Защищая Норейкиса, Зайцев сказал, что при поставленных условиях можно и ожидать только лишь журналистики. Тогда проект был унесен и о нем больше не говорили.
К этому рассказу Зайцев прибавляет некоторые подробности и вносит оговорки. Например, когда Жиленков просил составить текст, который мог бы служить официальным манифестом, он прибавил, что ему нужен проект политической декларации и что Власов хочет получить его, чтобы внести туда историческое обоснование. Зайцев ответил, что он не может работать в коллективе и под давлением, но только самостоятельно. Было решено, что Ковальчук напишет введение, Зайцев — статьи программы, а Норейкис — заключение.
Норейкис в своем рассказе отвергает версию разделения труда. Зайцев заявил, что не может составлять программу без подготовки, и покинул остальных, с тем чтобы достать программу НТС и другие документы, которые считал необходимыми. Следующей ночью он составил четырнадцать пунктов программы, которые его будущая жена печатала под его диктовку. На следующее утро он передал свой вариант Жиленкову, и последний остался им доволен».
Однако Власов в 1945 году на вопрос следователя: «Кто участвовал в составлении манифеста, написанного по предложению Гиммлера?», отвечал несколько иначе. «Проект манифеста, который нами разрабатывался по предложению Гиммлера, составляли я, Малышкин, Трухин, Жиленков и работавший в ведомстве Геббельса генерал-майор Закутный — бывший начальник штаба 21-го стрелкового корпуса Красной армии».
Остановимся на биографии этого генерала.
Дмитрий Ефимович Закутный родился в 1897 году на Дону. В 1911 году окончил сельскую школу, а в 1914 году
1 февраля 1919 года — адъютант отдельного артдивизиона, затем адъютант артдивизионов ряда соединений. С 26 мая 1921 года — исполняющий должность порученца в инспекции артиллерии 2-го Кавказского корпуса. С 21 августа — пом. адъютанта стрелкового полка, с 16 марта 1922 года — командир взвода конной разведки стрелкового полка, с 25 июня — пом. начальника штаба стрелкового полка, с 25 июля — пом. нач. пулеметной команды, с 30 октября — пом. начальника штаба корпуса. Осенью 1923 года зачислен слушателем на курсы усовершенствования при разведуправлении РККА, после окончания которых — заведующий разведотделом штаба корпуса. В 1925 году — пом. нач. разведотдела штаба СКВО. В 1928 году зачислен слушателем в Военную академию имени Фрунзе. В 1931 году — начальник 1-й части штаба стрелкового корпуса. С марта 1932 года помощник начальника 1-го сектора оперативного отдела Генштаба РККА, затем — замначальника сектора. С 1935 года — начальник 1-го отделения оперативного отдела Генштаба РККА, полковник. В 1936 году зачислен слушателем в Академию Генерального штаба. В 1938 году — ассистент кафедры службы штабов Военной академии имени Фрунзе. С 1939 года — начальник штаба Горьковского стрелкового корпуса, комбриг. В 1940 году ему присвоено звание «генерал-майор». 21 июля 1941 года назначен командиром 21-го стрелкового корпуса. 26 июля в Гомельской области взят в плен. До конца лета содержался в особом опросном лагере в Лодзи. Осенью переведен в Хаммельбург. В контакт с Власовым вступил в августе 1944 года.
А теперь вернемся к Власову.
«В манифесте в антисоветском духе излагалось положение в Советском Союзе, возводилась клевета на руководителей Советского государства, которые якобы своей неправильной политикой привели страну к войне, и сейчас народы России проливают кровь за империалистов Англии и США. Доказывалась необходимость борьбы с большевизмом и сообщалось о создании для этой цели Комитета освобождения народов России.
В манифесте декларировалось, что комитет создан для освобождения народов России от большевистской системы, заключения мира с Германией и создания Российского государства без большевиков. После этого проект манифеста через Крегера был передан Гиммлеру, который внес в него ряд поправок и утвердил».
Манифест подписали 37 членов и 12 кандидатов в члены Комитета освобождения народов России.
14 ноября 1944 года в Праге, во дворце Градчаны прошло торжественное собрание так называемого Комитета освобождения народов России (КОНР). Собрание открыл профессор СМ. Руднев. Очевидцы утверждают, что он плакал, произнося речь. Затем, стоя за столом, Власов прочитал доклад…
После заседания министр Богемии и Моравии во дворце Черни дал торжественный банкет на шестьдесят человек. Для рядовых членов КОНРа вечер устроили в Пражском автомобильном клубе, который очень быстро превратился в банальную пьянку.
Пражское торжество было продолжено в Берлинском доме Европы. 18 ноября там состоялся торжественный вечер по случаю создания КОНРа. Зал, вмещавший около полутора тысяч человек, был заполнен почти исключительно русскими. Духовенство заняло первые ряды. Вместе со всеми расположились военнопленные, доставленные прямо из лагерей.
В этот день Власов еще раз зачитал манифест. Произнес пламенную речь и протоиерей Александр Киселёв. И, видимо, действительно, в игру «в комитет» поверили многие!