Плененная душа
Шрифт:
Хотя спокойствию ее как раз не стоило удивляться: ведь рядом с юной лекаркой, опираясь на дорожный посох, брела неспешно госпожа Хранительница собственной своею царственной персоной!
«Что Ише-то могло здесь понадобиться?» — встревожился, разглядев гостей, Огнезор.
«Не знаю», — почему-то смутилась Снежинка.
— С варварами своими сам треплись! — грубо бросила побледневшая Слава да отступила торопливо в лес.
«Боится!» — позлорадствовала Лая.
«Я и сам сейчас готов испугаться!» — не отрываясь, следил мужчина за приближающейся с каждым шагом
— Госпожа Хранительница, — приветственно выступил навстречу. — Чем обязан такой чести?
— Мила, ступай давай! — сразу прочь отправила Иша девочку. — Попрощаться я с вами пришла.
— Попрощаться? — недоверчиво переспросил Огнезор.
— Попрощаться! — повысила она голос. — Ты ведь к верной гибели идешь, не к своей — так к Лаиной!..
— С чего это ты взяла?.. — изумился и встревожился Гильдмастер.
— О твоих вот камнях узнала.
— Интере-е-есно!.. Со Славой ты пока не знакома, Мила о моих делах не знает. Кто же проболтался тогда?..
«Извини, — голос Снежинки был виноватым. — От старой злыдни ничего не скроешь… Я просила ее не вмешиваться, но…»
— Побольше почтения, девчонка! — грохнула своим посохом Иша. — О тебе же, дуре, пекусь!..
— Причем здесь камни и Лая? — хмуро перебил Огнезор.
— Ты ведь хочешь к себе четырех мертвецов привязать! Думаешь, новые связи не нарушат ту, что есть уже? Рискуешь Лаю потерять навсегда!..
«Иша знает о камнях не больше нашего! Она ошибается, Эдан!»
«А если нет, Снежинка? — засомневался он. — Что, если все-таки нет?»
«Свой страх она выдает за истину!»
«Но все же…»
«Я хочу рискнуть!»
«Почему? Ты же не веришь, что это действительно вернет тебе жизнь!»
«Ты ведь тоже, любимый, ты тоже… Но мы должны знать наверняка! ТЫ должен знать, чтоб, наконец, успокоиться!.. А если Иша не ошиблась… Что ж, умереть мне полагалось еще год назад».
— Вот, значит, как вы решили, — покачала старуха головой. Рот ее искривился в усмешке, странной какой-то, пугающей.
— Я бы многое отдал, чтоб узнать, что такого сейчас ты видишь, Хранительница, — растерянно пробормотал Огнезор.
— Узнаешь, как положено, в свое время, — ушла она привычно от ответа. — Вам пора отправляться, коли хотите к вечеру добраться до первой стоянки… Надеюсь, еще увидимся, темный мастер! И… Лая? — голос Иши зазвучал чуть хрипло. Шелестом упали плавные слова давно забытого варварского языка.
Насмешница тихонько всхлипнула.
«Что она сказала?» — встревожился мужчина.
«Что моя смерть лишила ее сердца…»
Их лагерь опустел уже к полудню: засыпана была снегом черная яма кострища, притрушена поземкой тонкая цепочка уводящих в лес следов. Только оставленные у опушки лошадки сиротливо перебирали копытами, но и тех вскоре увели в долину угрюмые бородатые стражи…
Глава восемнадцатая,
где находится четвертый камень
И вновь тонули Северные горы в бесконечных мягких снегопадах. Опять кружил беззвучно мокрый белый пух над тропой, одевая в белоснежные шапки грозные
Огнезор этого почти не видел.
Отточенные давным-давно инстинкты бездумно и безошибочно вели его вперед, отслеживая все опасности — от хлипкого камешка на промерзлом краю обрыва до неведомого хищника за крутым изгибом тропы. Привык уже мастер в пути полагаться на чутье куда больше, чем на разум, а потому позволял сейчас ногам свободно мерить дорогу, пока мысли беспорядочно разлетались, куда им только было угодно. Лихорадочный круговорот в голове так сильно поглощал Огнезора, что даже проклятый Зов теперь не мог ему по-настоящему досадить.
Чем ближе подходила к Храму их троица, тем задумчивей становился мужчина. И не было, вроде, смысла торопиться — но все равно изо дня в день подгонял он своих спутниц. Открытое ветрам плато, обледенелое высокое ущелье, черный пещерный зев, извилистую тесноту темных ходов быстро оставляли они за спиной, хотя вяжущая мышцы усталость и отмечала каждую веху их пути все сильней, болезненней да настырней. Но Огнезор не позволял задержек: с ходу пресекал нытье и ворчание, неумолимым презрительным взглядом отвечал на любую просьбу об отдыхе…
И только подземное озеро не смог он миновать так же спешно, не останавливаясь ни на миг и не оглядываясь. Слишком много воспоминаний подстерегало его в здешних белых камнях! Слишком странным было вернуться сюда опять, да еще вот так: как будто вместе с Лаей, но уже и без нее в то же время…
Слава с Милой ухватились за нежданную передышку облегченно и с плохо скрытой радостью: засуетились на берегу, перетряхивая тяжелые мешки с вещами; забранились, заспорили, деля какие-то свои, женские, мелочи, да так яро, словно и не темными мастерами они были — грозой обнаглевших бандитов и заигравшихся в политику лордов, — а вздорными городскими лотошницами, что никак не сложат цену своей дребедени. Огнезор же словно впал в оцепенение: по колено погрузив в озерцо уставшие сбитые ноги, он отрешенно застыл на светлой груде камня, причудливо изгрызенного коварной водой. И все смотрел, не видя толком, на мерцание кругов, стелющихся от любого, даже мягкого, движения. Все вспоминал их с Лаей прошлогоднюю недолгую стоянку.
Как морщилась тогда от дыма его Снежинка, разжигая костерок из отсыревших веток, оставленных в тайничке запасливыми ахарами. Как трепала слишком маленьким гребнем давно нечесаную темную шевелюру. Как тихо фыркала от детского удовольствия, плещась в сияющем и теплом, как овечье молоко, озере…
Как разбегались круги от ее гибкого, юркого тела.
Как стекала вода в неровном свете пещеры по плечам и тонкой линии позвоночника.
Как змеилась она тяжелыми каплями по Лаиной мягкой, покрывшейся мелкой дрожью, коже…