Плененная грешником
Шрифт:
Когда она открывается, входит Алисса, за ней следуют Алессандро и Томмазо. Охранники заносят свадебное платье.
— Я не выйду замуж за мистера Греко, — говорю я, мой голос дрожит от разочарования и паники. — Я лучше умру.
— Не искушай нас, мать твою, — ворчит Алессандро. — Одевайся.
Я качаю головой, делая шаг назад.
— Нет.
Томмазо подходит ко мне, и я пытаюсь ударить его кистью, но он легко отбрасывает мою руку. Он заходит мне за спину и хватает
Я издаю мучительный крик от резкой боли в правой руке.
— Остановись, — кричит Алисса. — Ты делаешь ей больно.
— Убирайся, — рявкает на нее Алессандро.
— Нет!
Охранник хватает ее и выталкивает в коридор, после чего закрывает за ней дверь. К моему ужасу, он запирает ее, чтобы она не вошла.
Алессандро с угрожающим видом приближается ко мне. Томмазо крепче сжимает меня, когда Алессандро достает нож из кармана и разрезает мою рубашку спереди.
Чувствуя себя на грани истерики, я кричу:
— Остановись!
— У тебя был шанс одеться самостоятельно, — насмехается надо мной Алессандро. Он расстегивает мои джинсы, и когда он тянет молнию вниз, сильный страх захлестывает меня.
Дыхание становится прерывистым, а сердцебиение сбивчиво.
Алессандро стягивает джинсы с моих ног, и я начинаю брыкаться в жестокой хватке Томмазо.
Алессандро сильно шлепает меня между ног, прижимая свое лицо близко к моему.
— Мы не можем трахнуть тебя, но мы можем сделать тебе больно.
Парализующий стыд и ужас разрывают мою душу в клочья. Желчь бурлит в моем животе от отвращения, заполняющего каждый дюйм меня.
Я смотрю на чудовище, стоящее передо мной.
Его средний палец трется о мой вход.
Непреодолимый гнев и унижение заставляют меня стиснуть зубы:
— О-остановись.
— О-о-о-остановись, — насмехается он надо мной с жестокой улыбкой, изгибающей его губы, когда он сдвигает мои трусики в сторону. Я сильно сжимаю ноги, но его рука останавливает меня.
Когда его палец касается моей кожи, из меня вырывается безнадежный крик.
— Достаточно, — огрызается Томмазо, его хватка на мне немного ослабевает.
— Ты оденешься сама? — Алессандро наклоняется ближе, пока я не чувствую запах сигарет в его дыхании. — Или ты хочешь, чтобы я сделал это за тебя?
Мое горло сжимается, а из глаз катятся слезы, когда мой голос срывается на словах:
— Я с-сама оденусь.
Торжествующая улыбка расплывается по его лицу, но, по крайней мере, он убирает от меня свою руку.
Томмазо толкает меня вперед, и я быстро хватаюсь за платье. Я чувствую, как глаза Алессандро обжигают мою обнаженную кожу, и торопливо влезаю в свадебное платье. Натянув
Томмазо подходит ближе, и я отшатываюсь от него.
— Я просто хочу помочь, — уверяет он меня, на его лице нет жестокости, что на лице у Алессандро.
Я смотрю с колотящимся сердцем, как он помогает мне вдеть правую руку в узкий рукав. Склонив голову, он шепчет:
— Прекрати бороться. Ты только усложняешь себе задачу.
— Я никогда не перестану бороться, — выдавливаю я слова сквозь стиснутые зубы.
Когда Томмазо отходит от меня, он смотрит на меня с жалостью.
Алессандро берет вуаль и протягивает ее мне.
— Прикрой лицо. Никто не хочет видеть невесту с синяками.
Я выхватываю это у него, бормоча:
— Иди на хуй.
Я никогда не ругалась так сильно, как за последние четыре дня.
— А тебе бы этого не хотелось? — он насмехается надо мной.
Томмазо бросает на Алессандро предупреждающий взгляд.
— Иди, подожди снаружи. Я займусь этим.
Два охранника пристально смотрят друг на друга, прежде чем Алессандро выходит из комнаты.
Мои глаза останавливаются на лице Томмазо.
— Помоги мне, пожалуйста. Я вижу, что ты не такой, как они.
Он берет у меня вуаль и надевает ее мне на голову. Прежде чем опустить ее мне на лицо, он смотрит на меня.
— Ты понятия не имеешь, какой я. Возможно, я тебя и не изнасилую, но убью.
Маленькая надежда на то, что Томмазо защитит меня, исчезает.
Он закрывает мое лицо, затем указывает на дверь.
— После тебя.
Я не могу этого сделать.
Я собираю шифон юбки и выхожу в коридор. Алессандро ведет нас вниз по лестнице, и когда мы останавливаемся у двойных дверей, свадебный марш драматично наполняет воздух оттуда, где его играют на органе.
Боже.
Когда я отступаю назад, Алессандро хватает меня за правую руку и дергает вперед.
— Нет! — Кричу я, и хотя моя рука ужасно болит, я пытаюсь вырваться из его хватки.
Томмазо хватает меня за левую руку, и охранники тащат меня к алтарю, пока я брыкаюсь и кричу.
Греко ждет у алтаря со священником, который, кажется, не шокирован тем, что происходит в его церкви. Гости заполняют скамьи, и я вижу, как плачет Алисса, сидящая между отцом и матерью.
Нет-нет-нет-нет.
Меня останавливают у алтаря и заставляют повернуться лицом к Греко, который торжествующе улыбается, злобно глядя мне в глаза.