Пленённая княжна
Шрифт:
Задержав дыхание, миновал переход и вышел в горницу. Хозяйка хпопотала у печи, варганя утреннюю трапезу. Увидев меня, удивилась немного, растерявшись, что сказать — я видом своим всполошенным напугал ее.
— Где дев… — осекся, едва не выдав тайну Сурьяны. Что бы хозяева ни думали, а выдать ее я не мог, — отрок где?
— Так куда ему деваться? Не видала его, княже, — отерла руки о рушник.
Стиснул до скрежета зубы, бросился из горницы на крыльцо. В голове билось одно
— неспроста она вчера отвечала путанно, отдаваясь так отчаянно пылко. Неспроста.
Сбежав с порога, я дошел до крохотной бани,
— Сурьяна! — рванул связками, срывая голос.
Никто мне не отозвался.
— Сурьяна!
Только жужжание ос и далекое пение кукушки. Я вернулся к заимке. Навстречу вышел Зар, видно, желая спустить к реке, чтобы окунуться.
— Случилось что?
— Сурьяна… кажется… ушла.
Зар вытянулся с сомнением, огляделся.
— Да куда она может одна уйти? Тут она, вернется. Подожди.
— А нечего ждать, Зар, — подступил я к лучнику, вглядываясь в его лицо. — Ушла она. Еще ночью ушла.
На шум из хлева вышел Кресмир. За ним девка темноволосая с соломой в косе, поправляя одежду. Увидев мужчин, закуталась в платок, пригнув голову стыдливо, пустилась прочь со двора.
— Что тут стряслось такое? — приблизился Кресмир.
— Ничего, — ответил, пронизывая взглядом изрядно помятого гридня, и направился к избе.
К столу уже подтянулся Белозар и Волод. Я пролетел мимо, что никто из них не успел меня окликнуть. Ввалился в клеть, принялся расхаживать по ней, меряя бесцельно шагами.
Ушла.
Билось в груди горячо, что не хватало воздуха и стены давили. Ушла. Гнев ослепил такой силой, что хотелось взреветь и разнести все тут. Короткий вдох, удар ногой — и скамья полетела в стену, с грохотом ударилась о брусья и, треснув, рухнула на пол. Пронизал пальцами волосы, потянул до боли и жжения в глазах.
Как она могла… так поступить… со мной! Я же душу наизнанку вывернул перед ней, а она наплевала. Проклятье! Леший бы ее побрал!
Внутри неуемного горело все, что не потушить никакой водой, так скверно я еще себя не чувствовал. Такого обмана еще не переживал. Он ядом разносился по венам, отравляя, высушивая, скручивая в узлы. Невыносимо!
Ну нет! На это мы не договаривались, ряженка! Не думай, что так легко сможешь от меня сбежать! Я бросился к своему мешку, собрал вещи, оделся и, опоясавшись, глянул на пустую взбитую постель, где еще вчера Сурьяна горячо обнимал меня и ласкала…
И покинул клеть.
8_4
Я отправился прямиком в стойло.
— Куда ты? — ворвался Зар, когда я уже седлал жеребца и приготовился выезжать.
— В Воловий Рог, — ответил, затянув сбрую, и поднялся в седло.
— Возвращайтесь в Роудук без меня, князю скажешь, что вернусь, но чуть позже.
— Может, я с тобой? Белозару поручим донести Найтару.
Я поднял взгляд, раздумывая: с одной стороны, мне хотелось быть одному и попутчики не нужны, но с другой — так поиски будут гораздо быстрее, тем более лучнику можно многое доверить, чем тому же Кресмиру.
— Хорошо, — тронув пяткам, направляясь к выходу, — догонишь.
Минув двор, на котором уже сновали гридни, собираясь в путь, я пустил коня в ворота и направил по дороге вдоль русла, притормозив животное,
Оглядел облитые золотом рассвета холмы. Сурьяна, верно, уже смогла уйти далеко. Несносная девчонка, одна отправилась через дикие места, не побоялась. Конечно, она пойдет каким-то окольным лутем, я приеду в городище вперед нее и буду следить за тем, кто въезжает в город — мимо меня она не проскочит.
Думаешь, так просто тебя отпущу, птичка. Поймаю и запру в своей клетке, больше не сбежишь от меня никогда.
Я, оторвав взгляд от глади реки, повернулся назад на глухой звук. Зар галопом гнал коня. Я ударил пятками, незамедлительно пускаясь в погоню. До Воловьего Рога полдня пути — ке так и далеко, но время тянулось слишком долго. Меня штормило и выворачивало наизнанку от неизвестности и ощущения того, что Сурьяна где-то одна, вдали от меня, и это оглушало тревогой. Безумное притяжение к ней, томительная тяга тянула из меня жилы и толкала в пропасть. Внутри меня вихрь неспокойствия все рушил и бился о грудь, вынуждая корчиться от невозможности посмотреть на нее, прикоснуться, будто у меня отняли руку, выдернули сердце из груди, и без этого я вынужден как-то существовать. Гадкое состояние, невыносимое, нетерпимое.
Все меньше стали попадаться лесные массивы, сменяясь зелеными лугами, проплывали мимо деревеньки, появлялись из-за высоких холмов новые, тянуло дымом, и его горечь оседала на языке вместе с тьмой, что разрасталась во мне. Тьмой от отчаяния, что я не увижу ее больше. Девушку, которая так глубоко засела внутри, пустив в меня свои корни, сплетаясь с моей плотью и душой. Внутри пекло и саднило, во мне огромная дыра. Мы остановились только раз у одной веси у крайней избы, чтобы напиться из колодца ледяной воды и напоить загнанных коней. А потом снова пустились в дорогу.
Воловий Рог был достаточно обширный, с высокими стенами, обнесенными вокруг посада, сердцевина городка на высоком холме, огибаемом широкой рекой Сохши. Торговый город, поэтому как только мы выехали на пыльную улицу, на нас обрушились разные звуки: лай собак, стук молотов, голоса людей, что наполняли улицы. Поймать Сурьяну в таком многолюдье сложно…
В первую очередь я остановился у ворот, договариваясь с привратниками. Те обещали доложить, если попадется отрок по моему описанию, конечно, без платы не обошлось. Мы остановились почти на самой окраине улицы в постоялом дворе, шумном и тесном, но выбора не было. Оставалось только ждать, но ждать в стенах было невыносимо, и я, как загнанный зверь, кружился вокруг двора, всматриваясь в лица людей, что жили здесь, и тех, кто появлялся на улицах: купцы, рыбаки, ремесленники, вглядывался в лица девушек и вздрагивал, когда в толпе мелькала рыжая коса, и зло стискивал зубы, когда оказывалось, что вовсе не той, которую я так искал. С приближением вечера, как только огни начали везде загораться, а народ помалу разбредаться, вернулся Зар и доложил, что его поиски не принесли плодов. Страх острыми зубами вгрызся мне в спину — что если по пути с Сурьяной что-то произошло, а я здесь? Она так и не появлялась ни этим вечером, ни утром после бессонной ночи, что я провел в клети, глядя в окно, выходящее на частокол ворот. Утро тоже не принесло ничего. Сурьяна не появлялась и на третий день тоже.