Плененное сердце
Шрифт:
Когда вдали появилось мрачно-серое здание тюрьмы, я машинально открыла сумочку и достала пудреницу, чтобы посмотреть в зеркало. Я стала пользоваться косметикой меньше, чем раньше. Джейсону нравилась естественность. И сейчас я поняла, как много вещей делала, чтобы понравиться Джейсону. Загар еще не сошел, я опять подстриглась коротко в начале курортного сезона, Джейсону это тоже нравилось.
Но были во мне и другие перемены, которые мог заметить Эд. Внутренние.
Автобус остановился, и двери открылись. Мы находились в нескольких ярдах от тюрьмы, недалеко от главных ворот. Я видела постовых с автоматами.
— Миссис Каммингз? — услышала голос за спиной и вскочила. — Извините, что испугал вас. Священник Скотт.
Я вскочила и уронила сумочку на гранитный пол, он наклонился и протянул ее мне:
— Пожалуйста, садитесь, — сказал он и сам сел рядом.
Я посмотрела на человека, чьи письма повлияли на мою жизнь и который помог измениться Эду. Он был некрасив: узкий подбородок, большой красный нос, сальные темные волосы, но его глаза светло-голубого цвета были необычными. Когда он улыбался, вся уродливость исчезала.
— Я действительно рад видеть вас. Замечательно, что вы пришли. Эти два года стали суровым испытанием. Вы уже знаете о возможности досрочного освобождения мужа? Начальство только три раза в год рассматривает такие заявления. Мы должны быть терпеливыми и ждать слушаний по прошению Эда. Заседание собиралось месяц назад и, если бы Эд подал заявление раньше, мы бы уже получили результат. К заявлению нужно приложить рекомендации психолога, начальника тюрьмы и выписки из личного дела.
Он спросил, готова ли я принять Эда. Пока он изучал меня, я решила сказать правду.
— Я не знаю, я еще не уверена.
Я замолчала, тогда священник вежливо спросил:
— Изменились чувства по отношению к мужу?
— Нет! — ответила я, почти не думая. Я почувствовала, как горят щеки, и, подняв глаза, посмотрела прямо на него. — Мои чувства не изменились, но есть человек, который значит много для меня сейчас. Я встретила его, когда потеряла надежду, что Эд вернется к нам с Робин. Он любит меня и мою маленькую дочку, я тоже его люблю. Он хочет, чтобы мы поженились, по крайней мере, мы планировали это, но когда пришло ваше письмо, мы отложили свои планы. — Я остановилась, не в силах продолжать разговор. Потом сказала: — Несмотря на просьбу Эда, я так и не подписала бракоразводные бумаги. Просто не решалась это сделать. Таким образом, я все еще жена Эда.
— А что думает тот мужчина? — поинтересовался священник.
— Разумеется, он сильно расстроен. У него были определенные планы. Все зависело от развода, во всяком случае, я так думала. Но тут ваше письмо.
Священник Скотт смотрел пораженно.
— Но, ради Бога, не думайте, что это ваша вина, — сказала я. — Если бы я сразу согласилась на развод, то Эд знал, что нет никакой возможности писать. Кстати, я получила его
Священник слушал, одобрительно кивая головой:
— К сожалению, я не знал. Тогда ваш приезд должен повлиять на него. — Он посмотрел на меня задумчиво. — Могу ли я узнать, что вы собираетесь рассказать Эду?
— Не знаю. Эд написал, что изменился, что, вернувшись из тюрьмы, начнет новую жизнь. Но я точно не знаю. А что, если его не освободят? Что потом? Опять я буду ждать долгие годы. А у нас еще Робин.
— Ах да, ваша маленькая дочка. Действительно, нужно решать исходя из этого, — священник Скотт скрестил руки на груди и кивнул.
— В том-то и проблема. Робин почти забыла Эда. Я думаю, Робин было бы тяжело всегда ждать папу, который не приходит домой. Главное, что решил Эд — Робин не должна знать о преступлении отца. Он не надеялся, что его срок сократят, и даже не думал, что могут выпустить досрочно. Поэтому я сделала все, чтобы она не знала о нем.
— А что тот человек чувствует к ребенку?
— Робин просто обожает его. Джейсон любит ее, как собственного ребенка. Он прекрасный человек. Он стал бы хорошим отцом для Робин. Джейсон предложил нам очаг, любовь и заботу.
Священник посмотрел обеспокоено:
— Это намного серьезнее, чем я мог представить. Жизнь — трудная штука. В жизни всегда приходится выбирать.
— Какой бы я выбор ни сделала, в любом случае кто-то пострадает, — сказала я растерянно.
— И вопрос в том, кто именно. Это трудное решение.
— Не могли бы вы помочь? Как вы думаете, следует поступить?
— Было бы неправильно говорить, что вам делать. Кроме того, я не могу принимать решения за вас. Меня волнует, как Эд отреагирует, если вы отвергнете его. Он не сможет свыкнуться с мыслью, что потерял вас. А мне придется опять собирать его по кусочкам, если вы сообщите о человеке, с которым собираетесь строить жизнь. Таким образом, я думаю, нужно повременить со встречей.
— Нет, не стоит, — вырвалось у меня.
Я встала и подошла к окну, которое выходило на тюремный дворик, где заключенным разрешалось короткое время гулять на свежем воздухе. Он был окружен гранитными стенами, за ними возвышались калифорнийские холмы, покрытые снегом. Там была свобода, моя свобода, где я могла жить и любить. Мне хотелось получить эту свободу, вырваться из этой жизни и никогда не вспоминать прошлого.
Но не могла. Я думала о замужестве, представляла, как мы с Джейсоном обмениваемся кольцами, произнося слова верности. Но невозможно выбросить из сердца Эда, для меня это то же самое, что отнять руку. Эта ампутация будет сопровождаться ужасными болями. Эд был частью моей плоти.
Я отвернулась от окна, от свободы, посмотрела на священника Скотта, который ждал меня. Он сидел, сложив руки.
— Думаю, готова, — ответила я.
— Вы приняли решение, — сказал он. Это было, скорее, утверждение, чем вопрос.
Наверное, я давно его сделала. Поэтому, возможно, я не подписала бракоразводные бумаги, ведь нас связали долгие годы жизни, слишком много воспоминаний и переживаний.
Священник встал:
— Хорошо! Пойдемте, я отведу вас к Эдди.