Плененные шахматами
Шрифт:
Фанатичным противником ничьих был и Осип Бернштейн.
– Почему вы не согласились на ничью раньше? – спросили его однажды после того, как отчаянные попытки Бернштейна выиграть мертво-ничейную позицию оказались тщетными.
– Согласиться на ничью? Разве таким способом кто-либо выигрывал хотя бы одну партию? – ответил гроссмейстер.
Как-то раз польский мастер Георгий Сальве в равной позиции предложил Бернштейну ничью, которая, по понятной причине, была
– Какая может быть ничья? – возмущенно сказал Сальве. – Вот если бы вы тогда приняли мое предложение, то я бы сейчас принял ваше.
Бывает, что по «долгу службы» роль противников ничьих исполняют судьи, например, если на соревнованиях запрещается соглашение на ничью до 30-го хода.
Роберт Фишер в партии с болгарским шахматистом Николой Падевским (Варна, 1962 год) подписал мир после 19-го хода. Главный судья Сало Флор успел поймать юного американца на выходе из турнирного зала.
– Бобби, надо сделать еще 11 ходов! – обратился он к Фишеру.
– Я лучше, чем вся ваша ФИДЕ, знаю, когда позиция ничейная!
– Возможно, что это так, но правило есть правило, – настаивал Флор.
– Правило? Это правило написано не для меня! – так заявил Фишер и убежал.
Ничья была засчитана.
На Всемирной студенческой Олимпиаде, проводившейся в австрийском городе Граце (1972 год), в матче команд ФРГ – США лидер западно-германских шахматисток Хюбнер, сделав ход 1. c4, вдруг предложил своему противнику Рогоффу ничью, которую тот принял.
Главный судья, международный арбитр Ярослав Шайтар, потребовал, чтобы молодые люди продолжили игру. Тогда шахматисты решили позабавиться, вспомнив детскую игру в поддавки, они доигрались до голых королей. Снова ничья!
Судейская коллегия, считая, что здесь нарушены моральные принципы спорта, предложила противникам принести свои извинения и сыграть партию заново. Рогофф выразил согласие, а Хюбнер отказался, и ему было зачтено поражение.
На международном турнире в югославском городе Бледе (1961 год) партия Найдорф – Трифунович завершилась на 13-м ходу соглашением на ничью. Главный судья соревнований доктор Милан Видмар, обращаясь ко всем участникам турнира, сказал, что он протестует против такого раннего прекращения борьбы, и потребовал от Найдорфа и Трифуновича продолжить игру.
Как только Видмар закончил свою речь, раздался голос одного из зрителей:
– Профессор, в годы своей молодости вы также нередко делали короткие ничьи. Партия Найдорф – Трифунович – не самая быстрая ничья. Например, известна партия, в которой Вы, доктор Видмар, согласились на ничью после восьми ходов. И «мировой рекорд» многократного предложения ничьей в одной партии принадлежит не Найдорфу, который во время партии с Петросяном (Цюрих, 1953 год) делал это восемь раз, а вам, гроссмейстер Видмар. В одном из предвоенных
Главный судья, терпеливо выслушав это выступление, кратко подвел итог всему сказанному:
– Даже святые в молодости совершали грехи.
После этих слов в зале воцарилась тишина, и тур продолжился.
Миролюбивые
Перед очередной партией одного из матчей болельщик сказал Тиграну Петросяну:
– Желаем вам победы!
Петросян нахмурился и махнул рукой:
– Э-э, ничья лучше.
В другой раз Петросян сделал быстро ничью с мастером, замыкавшим турнирную таблицу.
– Почему вы не играли на выигрыш? – спросили его.
– Мне позарез нужны были пол-очка, – объяснил Петросян. – А ведь иногда и палка стреляет.
О немецком гроссмейстере Рихарде Тейхмане Рудольф Шильман писал: «…он отличался беспримерной, граничащей с ленью, флегматичностью… Каким образом он, тем не менее, сумел стать выдающимся мастером – является почти загадкой… Охотнее всего он оканчивал бы все свои турнирные партии вничью после каких-нибудь пяти ходов. Обыкновенно он очень рано предлагал мировую».
Тейхман был страстным поклонником французской борьбы. Во время международного турнира (Вроцлав, 1912 год) в местном цирке соревновались борцы. Тейхман старался посмотреть каждую схватку. Если до начала борцовских поединков ему удавалось закончить турнирную партию, то все было в порядке. А если нет?..
В день его встречи с польским мастером Давидом Пшепюркой в цирке соревновались не изведавшие поражений борцы. За доской гроссмейстер сидел как на иголках – пропустить такое он не мог. Получив по дебюту преимущество, Тейхман стал шепотом предлагать ничью.
– Это невозможно, – сказал Пшепюрка, – у вас же неоспоримый перевес.
– Вы правы, – согласился Тейхман, – поэтому у нас могут быть неприятности с судьями.
Общими силами они быстро создали убедительную ничейную позицию. Судьи не стали возражать и зафиксировали ничью. Довольный тем, что партию удалось вовремя завершить, Тейхман пригласил партнера в цирк. Во время решающей схватки гроссмейстер восторгался каждым удачно проведенным приемом, подбадривал обоих противников, делал им замечания, рассказывал Пшепюрке о тонкостях борьбы.
В решающий момент, когда один из, борцов защищался с помощью «моста», Тейхман особенно заволновался. Он схватил Пшепюрку за плечо и стал громко объяснять:
– Смотрите – мост! А его жмут! Выдержит или нет?
На это мастер очень спокойно ответил:
– Судя по тому, что они договорились и встреча должна закончиться ничьей, выдержит.
Пшепюрка оказался прав.
Гроссмейстеру Ян-Хейну Доннеру предстояло записать ход при откладывании партии с международным мастером Гансом Бемом на турнире, проходившем в Голландии в 1984 году.