Пленительная страсть
Шрифт:
— Остался один бочонок с орехами, — устало произнесла фрау Хольц. — Теперь уже не за горами окончание наших работ.
— Думаю, мы можем гордиться собой, — отозвалась Сирена. — В первые дни мне казалось, что я не выдержу! Так болело все тело, особенно спина и руки. И я представляю, каково было вам! Вы-то уж не так молоды, фрау Хольц. Я видела по вашим глазам, как вам было тяжело. Я боялась, что вы свалитесь. Если бы с вами что-нибудь случилось, то я бы себе этого никогда не простила.
— Нет нужды беспокоиться, мефрау. Я еще и не то способна выдержать ради вас и ребенка. И если бы понадобилось, я бы еще столько сделала. Недельку отдохнуть — и я снова
— Ну что вы, фрау Хольц, я-то женщина выносливая, каких мало! Мне и не такое по силам. Сейчас приду домой, приму ванну и отправлюсь верхом прогуляться к пристани.
— Вы так изнуряете себя! — сурово заметила фрау Хольц. — Зачем вам каждый день после такой тяжелой работы в поле ездить на пристань, чтобы поглазеть на свой корабль?! Вы что же, все-таки намереваетесь покинуть остров после того, как окончательно отнимете ребенка от груди? Не прячьте от меня глаза, дорогая, я уже давно прочла по ним все, что вы так старательно пытаетесь скрыть!
Несмотря на неимоверную усталость, Сирена была вынуждена продолжать свои ежедневные вечерние поездки на пристань. Она хорошо знала Виллема и остальных матросов из команды «Раны»: они каждый вечер ждали появления на пристани своей капитаны.Эти ее ежевечерние прогулки с обязательными приветствиями своей команде превратились в своеобразный ритуал. Недолго осталось ждать того вечера, когда она не появится на пристани, и тогда ее люди поймут, что они должны быть готовы к отплытию фрегата. Совсем уже скоро наступит тот день, когда она окончательно покинет остров.
Несколько недель минуло уже с тех пор, как в землю были высажены все мускатные орехи из бочек, конфискованных когда-то у Цезаря. И теперь Сирена была погружена в состояние тревоги, граничащее с безумием, так как результатов их тяжелого труда не было видно. Неужели земля все-таки погибла навсегда после извержения вулканов? Неужели все надежды и все их нечеловеческие усилия были напрасными?
Каждый день она ходила на поля смотреть на возделанную землю и на работу людей капитана Дикстры, которые продолжали культивирование почвы. Неужели ее затея была чистым безумием? Неужели надеяться возродить эту землю к жизни и вырастить новые мускатные деревья мог лишь сумасшедший человек вроде нее? Ведь должны бы уже появиться всходы...
Прошла еще неделя.
В один прекрасный день в комнату Сирены ворвалась взволнованная фрау Хольц. Схватив мефрау за руку, она потащила ее из дому по направлению к полям.
— Вот будущее вашего сына! — радостно заявила она, торжественно указывая на крошечные побеги, проклюнувшиеся из темной земли.
Сирена улыбалась сквозь слезы, подступившие к ее глазам от счастья.
Зеленые ростки выстроились длинными рядами далеко-далеко, протягиваясь до самого горизонта.
ГЛАВА 37
Малютку Михеля уже окончательно отняли от материнской груди.
Побеги мускатника уже были высотой с фут. Влажный теплый воздух и ежедневные дожди благодатно сказывались на их росте.
И в один прекрасный день, вернувшись с пристани, Калеб сообщил, что в порт прибыло судно, капитан которого сказал, будто бы корабли Ригана дня через два будут в Батавии.
Услышав это, Сирена вздрогнула. Сердце ее заныло, к горлу подкатил комок, стало трудно дышать.
Итак,
Бесстрастным голосом приказала она фрау Хольц упаковать ее вещи и отправить их на пристань. Старая экономка с гневными глазами пошла выполнять распоряжение мефрау.
Но не так-то все было просто, как могло показаться со стороны. Сирену мучили сомнения. Кажется, все давно решено... Она не давала никаких обещаний и была свободной женщиной. Она ничем не обязана Ригану. Как договорились, она оставляет ему сына и... А с другой стороны... Нет, почему она вообще об этом думает? С этим периодом ее жизни покончено. Все, что произошло с нею на острове, здесь и останется. Где-то в другом месте ее ждет новая жизнь. Возможно, там она найдет наконец свое счастье. Со временем раны в ее сердце заживут, если ей суждено прожить долго... В чем, впрочем, она очень сомневалась. Вот уже много дней Сирена чувствовала себя так, будто жизнь покидала ее. Да и какая может быть жизнь вдали от сына, вдали от Ригана... Нет, хватит об этом думать! С этими мыслями покончено!
Она не могла не видеть в глазах фрау Хольц то молчаливый упрек, то сострадание и догадывалась, как тяжело было старой женщине сдерживать себя, чтобы не броситься к своей мефрау с рыданиями и уговорами об отмене решения уехать. Сирена знала, что экономка любила ее, как мать, и желала только добра, но как бы то ни было, решение принято, и молодой женщине одной отвечать за него.
* * *
Сирена проснулась и почувствовала сквозь сон чье-то присутствие в своей комнате. Приоткрыв глаза, она увидела Ригана, склонившегося над кроваткой маленького Михеля. Сирена затаила дыхание и, притворившись спящей, терпеливо выжидала, когда он покинет помещение. Она скорее почувствовала, чем услышала, что Риган подошел к ее постели. Сердце женщины бешено заколотилось в груди. Она лежала тихонько, боясь пошевелиться или как-либо еще выдать себя. Он с минуту постоял, глядя на нее, а затем бесшумно вышел из комнаты. После того как мужчина закрыл за собой дверь, Сирена уткнулась лицом в подушку и горько заплакала.
* * *
Утром в комнату мефрау вошла фрау Хольц и, помогая ей одеться сообщила:
— Ваши вещи упакованы и погружены на повозку. Калеб еще спит. Думаю, что будет лучше, если вы уедете, не попрощавшись с ним.
— Вы правы, фрау Хольц, я бы не перенесла этого прощания. Когда-нибудь потом мальчик поймет меня. А маленький Михель, скорее всего, не будет скучать без меня. Вы о нем позаботитесь, не правда ли, фрау Хольц? — с тревогой в голосе спросила она.
— Не сомневайтесь, моя дорогая, я буду заботиться о нем, как о собственном сыне! — ответила старая женщина, отчаянно борясь с собой, чтобы не зарыдать.
— Риган вернулся, и теперь я могу уехать. Наверняка он сейчас спит. Убедился, что я и ребенок на месте, и спокойно спит. Сейчас самое лучшее время для отъезда. Не знаю, почему я так долго ждала, зачем оттягивала время? Мне нужно было давно уехать.
«Зато я знаю почему, — с грустью думала экономка. — Ты не могла уехать не взглянув еще раз на менеера. В последний раз! Не важно, как ты объясняешь это самой себе, но ответ только в этом. Ты же любишь его, дорогая моя девочка! Не так-то легко уезжать от любимых людей. Здесь остаются все, кого ты любишь, кто любит тебя. А там, куда ты собралась, кто тебя ждет? Кто там тебя любит?»