Пленница былой любви
Шрифт:
– Да, – ответила я, – но я бы хотела с тобой поговорить.
Так невозможно было разговаривать, потому что пришлось бы кричать.
– Выйди на задний двор.
Я потащила свое измученное тело на балкон и увидела Эссей.
– Почему ты впустила Муди? – резко спросила я сквозь слезы. – Почему ты не защитила Махтаб?
– Они оба появились одновременно, – объяснила Эссей. – Махтаб спряталась под лестницей. Он нашел ее и внес в комнату.
Бедная Махтаб!
– Ты должна мне помочь, я тебя очень прошу, – обратилась я
Я видела в глазах Эссей искреннее сострадание. Это ощущалось и в ее поведении. Но вместе с этим она была настоящей иранской женщиной.
– Мне действительно очень жаль, но мы ничего не можем сделать.
– Что с Махтаб? Где она?
– Я не знаю, куда он забрал ее.
В этот момент Мехди, малыш Эссей, расплакался.
– Мне нужно идти в дом, – сказала Эссей.
Я тоже вернулась в комнату. «Нужно позвонить в посольство», – подумала я. Почему я еще не позвонила туда? Если не застану Хелен или господина Винкопа на работе, у меня есть их домашние телефоны. Но как выбраться из комнаты?
Как загнанный в клетку зверь, я металась из угла в угол. Конкретного плана у меня не было. Я снова вышла на балкон и осмотрелась, но возможность прыгнуть вниз исключила, потому что тогда оказалась бы на заднем дворе Резы и Эссей, окруженном высокой стеной.
С одной стороны балкона находился узкий выступ шириной лишь в несколько сантиметров. Через окно нашей спальни я могла бы выйти и пройти по этому выступу на крышу соседнего двухэтажного дома, хотя это был бы рискованный шаг. Но что дальше? Будут ли открыты балконные двери в том доме? Будет ли кто-нибудь в нем? Поможет ли мне соседка? А вдруг она позвонит в полицию? А если я даже выберусь на свободу, то что будет с Махтаб?
Голова раскалывалась от боли.
И тут я вспомнила о внутреннем окне в ванной комнате. О нем Муди забыл. Закрытое занавеской, оно было почти незаметно.
Окно оказалось открытым, достаточно было только толкнуть. Я выглянула. Можно было бы проскользнуть через окно и выйти на лестничную площадку, но я не сумела бы справиться с тяжелой железной калиткой, которая всегда была закрыта. Я обратила внимание на ступеньки, ведущие с лестничной площадки вверх на крышу недалеко от комнат Маммаля и Насерин. Можно добраться туда и перебежать на крышу прилегающего дома. Но что дальше? Осмелилась ли бы какая-нибудь из соседок впустить в дом американскую беглянку и позволить ей выйти на улицу? Даже если бы это произошло, я бы осталась без Махтаб.
Слезы бессилия ручьями текли по моим щекам. Я чувствовала, что моя жизнь закончена, что Муди каждую минуту может убить меня и у него есть неистребимое желание сделать это. Я понимала, что нужно позаботиться о других. Достав свою записную книжку, я перелистала ее, поспешно стирая номера телефонов, хотя большинство из них были зашифрованы. Мне не хотелось подвергать опасности людей, сделавших хоть самое маленькое усилие, чтобы помочь
Измученная событиями этих страшных нескольких дней, я опустилась на пол и не знаю, как долго, лежала в отупении. Может быть, и уснула.
Очнулась только услышав, как в замке повернулся ключ. Вошла Эссей. Она принесла поднос с едой.
– Съешь что-нибудь, – предложила она.
Я взяла поднос, поблагодарила и попыталась завязать разговор, но Эссей была очень напугана и быстро повернулась к двери.
– Извини, – тихо произнесла она и сразу же вышла. И опять в замке повернулся ключ. Он откликнулся эхом в моей больной голове. К еде я не прикоснулась.
Прошло много мучительных часов, пока возвратился Муди. Он был один.
– Где Махтаб?! – крикнула я.
– Тебе это не нужно знать, – резко ответил он. – Не беспокойся о ней. Сейчас я займусь ею.
Он прошел мимо. На какое-то мгновение я почувствовала удовлетворение, увидев на его лице следы моих ногтей. Но это чувство быстро исчезло, когда я подумала о своих собственных, значительно более серьезных проблемах. Где мой ребенок?..
Через пару минут Муди вернулся. В руках он держал несколько платьиц Махтаб и куклу, которую мы подарили ей в день рождения.
– Она попросила куклу, – объяснил он.
– Где она? Позволь мне увидеть ее!
Не произнеся больше ни слова, он оттолкнул меня и вышел, снова заперев меня.
Во второй половине дня, когда я лежала в постели, извиваясь от разрывающей спину боли, послышался щелчок домофона. Кто-то стоял на тротуаре перед домом. Я подбежала и подняла трубку. Это была Элен.
– Меня закрыли, – объяснила я. – Подожди, я подойду к окну. Мы сможем поговорить.
Я прижалась головой к решетке. Элен с детьми стояла на тротуаре.
– Я пришла посмотреть, что у вас тут происходит, – сказала она и добавила: – Али хочет пить.
– Я не могу дать тебе попить, – объяснила я Али, – меня закрыли на замок.
Эссей, разумеется, все слышала и через минуту вышла к ним, неся стакан воды для малыша.
– Что мы можем сделать? – спросила Элен. Эссей тоже хотела бы знать ответ на этот вопрос.
– Иди к Хормозу, – предложила я, – попытайтесь поговорить с Муди.
Элен согласилась и поторопила детей. Весенний ветер развевал ее черную чадру.
В тот же день я поговорила с Резой. Он стоял во дворе, а я на балконе. Я знала, что у Эссей есть ключ, но Реза не хотел подниматься к нам наверх.
– Реза! – сказала я. – Я тебе действительно благодарна, что ты был доброжелательным ко мне с тех пор, как я приехала в Иран. Ты был добросердечнее, чем кто-либо другой, несмотря на то, что произошло между нами в Штатах.
– Спасибо. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Помоги мне, прошу тебя. Ты единственный человек, кто мог бы поговорить с Муди. Увижу ли я когда-нибудь еще Махтаб?