Пленница для сына вожака
Шрифт:
В свете почти полной луны метались тени летучих мышей. Ого! Так у нас скоро полнолуние! Дня три буквально осталось. Вот почему псы с ума сходят! Ох, как бы мне пережить эти три дня…
Пёс дери, где моя память? Я потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями, но все последние воспоминания оставались смазанными, нечёткими. Совершенно ясно помнила, как мы с одной из сестёр ходили на зимнюю ярмарку за продуктами, но не могла сообразить, что делала за день, два, три до облавы.
Нужно с этим разобраться. Лишь бы Дрон не догадался.
С
Несколько мгновений постояла у кровати, разглядывая Адрана. Он спал, непривычно спокойный, даже умиротворённый, я бы сказала. Странно, неужели не боится? Шею я ему не сверну, конечно, сил не хватит, но могу найти какие-нибудь ножницы, наверняка же в кабинете есть. Ну или… мало ли? Я бы на его месте себя, пожалуй, связала.
Ну и пёс с ним, мне же лучше. Покосилась на небрежно брошенный халат, размышляя, не надеть ли. Ходить обнажённой всё-таки было дискомфортно. Хотя Дрон и ясно выразился. С другой стороны, полотенце ведь не одежда?
Я вернулась в туалетную, замоталась большим банным полотенцем и почувствовала себя увереннее. Встала на пороге, раздумывая, какая из дверей больше привлекает: кабинет или та страшная комната, куда нельзя лезть. Это ж нужно сказать такое кошке! Вот правда, проще было показать, или хотя бы рассказать, я же не успокоюсь теперь! И она находилась ближе кабинета, поэтому, ещё раз присмотревшись к Адрану, я тихо скользнула туда.
Дверь пахла металлом и казалась слишком уж толстой и прочной. Чуть наклонившись, я осмотрела врезанный замок с хитрым механизмом. Что-то такое я о нём знала… ну, не совсем о нём, а о замках подобного типа. Откуда? Что?
– Любопытство кошку погубит, – тихий, пробирающий голос с этакой ленцой вырвал из попыток воззвать к собственной памяти. Вздрогнув, я отскочила от двери, оглянулась. Адран лежал на кровати, закинув руку за голову. Он не спал, что ли? Следил? Или проснулся?
Говорят, собаки видят в темноте хуже нас, ориентируются больше по запахам. Но, похоже, отсутствие света совершенно ему не мешало.
– Поди сюда, кошка, – небрежно бросил он. Пришлось послушно подойти, испытывать на себе гнев за многократное непослушание совсем не хотелось.
– Ты стесняешься ходить раздетой, кошка?
– Просто не удобно, – отозвалась я, надеясь, что он не настолько хорошо видит, чтобы разглядеть краснеющие щёки.
– Разворачивай полотенце. Медленно.
Не оставалось ничего, как подчиниться, плавно развести в стороны края. Дрон молчал, я тоже не знала, то ли отпустить импровизированную одежду на пол, то ли так и стоять, ждать, когда налюбуется.
– Возьми себя за грудь, – скомандовал Адран, вдоволь насмотревшись.
Посчитав возможным выпустить кончики, я
– Ты не умеешь себя ласкать, кошка? – изогнул бровь Адран, вызвав прилив смущения.
Я качнула головой. Его это почему-то обрадовало, на губах заиграла довольная улыбка.
– Сожми и помни грудь.
Честно попыталась. Что-то в этом было… неправильное.
– Ты дважды ослушалась, кошка. Ещё раз встанешь с кровати без разрешения, будешь спать на привязи.
– Не хотела будить, – отозвалась я, не зная, что дальше делать с руками. Внизу живота поднимало голову вчерашнее возбуждение. – Уже ложусь.
Дрон промолчал, я решила, что он не возражает, и поскорее юркнула под одеяло. Всё ждала, что же предпримет, но вредный пёс молча лежал рядом, даже пощупать не пытался. Я немного поелозила, стараясь унять загорающийся жар. Если он ждёт, что снова начну просить – обойдётся!
Пока пыталась понять, что он задумал, и уговаривала себя ничем не выдавать желания, неожиданно сморил крепкий утренний сон.
Разбудило специфическое прикосновение. Руки оказались закинуты вверх и прикованы к спинке кровати, на этот раз чем-то прохладным, железным. От щиколоток тянулись цепочки к углам, снова не давая свести колени. Как я умудрилась настолько глубоко заснуть, что даже не почувствовала?!
Окончательно проснулась только ощутив что-то небольшое, гладкое и слегка вибрирующее, словно на пружине. Оно мягко ласкало мои складочки, с каждым разом проникая всё глубже и глубже. Я открыла глаза, обнаружив сосредоточенный взгляд Дрона. Внизу живота опять заныло и погорячело.
В окна уже лил солнечный свет, слышались птичьи трели. Я принюхалась, не использовал ли пёс что-нибудь усыпляющее, но никаких посторонних запахов не заметила. Не могла же ощутить себя настолько в безопасности?!
– Ты оборачивалась уже? – неожиданно спросил Адран. Слова так не вязались с действиями, что я на несколько мгновений растерялась.
– Нет… насколько помню.
– Такое обычно не забывается. На мартовских гуляниях бывала?
Он всё продолжал развлекаться с моим лоном, водя внутри заманчивым предметом и не давая сосредоточиться на разговоре. Цепочки позвякивали, невозможность свести ноги, в накладке на взгляд моего соблазнителя, действовала очень будоражаще. Я только и смогла кивнуть.
– Сколько раз?
– Один.
– И со сколькими… успела?
– А тебе какое дело? – хмыкнула я.
– Я спрашиваю, ты отвечаешь, – Дрон резко потянул пальцами клитор, заставляя выгнуться и застонать.
– Не помню… – пробормотала я, с ужасом осознавая: вообще очень смутно помню, что произошло после гуляний. Вроде бы я вернулась домой? Вроде бы всё как всегда? Или нет? А ведь уже лето, с тех пор прошло месяца четыре! Что со мной случилось?!
– Парень есть?
– Нет.