Пленница греха

Кэмпбелл Анна

— Вам лучше? — спросил Гидеон.

Во время трапезы он пристально смотрел на Чариз, она сидела с другой стороны костра.

— Да, спасибо.

Она удивилась, осознав, что так оно и было. Лицо уже не жгло так сильно, рука немного ныла, но не отнималась от боли.

Чариз потягивала кларет из дорожной кружки сэра Гидеона. Мужчины пили прямо из бутылки, и она испытывала удовольствие, представляя, что прикасается губами к тому месту, к которому в свое время прикасался Гидеон. Почти как поцелуй. При этой мысли губы Чариз задрожали.

Чариз покраснела, поймав себя на том, что мечтает об этом.

После ужинаТалливер вернулся к лошадям, а Акаш и сэр Гидеон погасили костер, вымыли посуду и убрали в корзину остатки еды. Чариз нахмурилась. Принадлежит ли Гидеон к ее кругу, если не чурается черной работы? Такое впечатление, что ему не нужен даже элементарный комфорт. Ее сводные братья ни за что не унизились бы до мытья посуды. Едва ли они смогли бы развести костер. Не барское это дело.

Отношения между ее спутниками тоже были для нее загадкой. Талливер вел себя с Гидеоном и Акашем скорее как друг, а не как слуга. Акаш тоже, очевидно, находился в подчиненном положении по отношению к Гидеону, однако они общались как равные. Гидеон открыл для нее дверцу кареты, но снова не стал ей помогать войти в нее. Джентльмен сделал бы это машинально, как нечто само собой разумеющееся. За него это сделал Акаш. С висевшей на перевязи рукой, в тяжелом пальто на плечах, она не смогла бы забраться в салон самостоятельно.

— Благодарю вас, Акаш, — пробормотала Чариз и даже не заметила, когда он отошел.

Взгляд ее был прикован к сэру Гидеону, который ждал снаружи. Луна скрылась за тучами, и его лицо представляло собой игру света и тени. По-прежнему красивое, но зловещее.

Чариз поежилась.

— Кто вы? — шепотом спросила она, опускаясь на сиденье.

— Кто вы?

Он впился в нее своими черными глазами, усевшись на сиденье напротив, спиной к лошадям, как и пристало джентльмену.

Чариз куталась в пальто. Перед рассветом стало еще холоднее.

— Я первая спросила.

— Меня зовут Гидеон Тревитик. Я родом из Пенрина, графство Корнуолл.

— Поместье Пенрин чем-то знаменито?

Он снова усмехнулся:

— Нет. Я ответил на два ваших вопроса. Теперь ваша очередь отвечать.

Чариз натянулась как струна. Удивительно, почему он не задал ей этот вопрос раньше.

— Я устала.

Чариз не обманывала его, хотя благодаря хорошей еде и умелой заботе Акаша чувствовала себя теперь гораздо лучше.

— До Портсмута еще далеко. Неужели вы не могли бы подождать со сном пару минут, чтобы развлечь своего попутчика?

Чариз вздохнула. Она презирала себя за обман. Но у нее не было выбора. Если она расскажет ему правду, он передаст ее в руки правосудия в первом же населенном пункте.

— Я уже назвала вам свое имя и сказала, где живу. Рассказала о несчастье, случившемся со мной сегодня. Хочу скорее попасть к моей тетушке в Портсмуте. Мы всего лишь случайные попутчики. Что еще вам надо обо мне знать?

Она знала, что ведет себя как капризный

ребенок, но она так не любила лгать.

В неверном свете фонаря лицо его было как маска. Она понятия не имела, верил ли он ей или нет. Он помолчал, словно обдумывая ее ответ, отделяя в нем правду от лжи, затем заговорил с почти торжественной серьезностью:

— Я должен знать, почему вы так напуганы.

— Разбойники…

Он небрежно махнул рукой.

— Если бы вас действительно ограбили, вы не стали бы прятаться на конюшне. Вы не хотите мне довериться, Сара?

Его тихая просьба нашла отклик в самой глубине ее сердца. Внутри у нее все сжалось, и в этот миг она едва не сказала ему правду. Но тут вспомнила, что поставлено на карту.

— Я… я доверяю вам, — хрипло проговорила она и судорожно сглотнула.

То, что он назвал ее по имени, создало между ними атмосферу близости.

Гидеон откинулся на сиденье.

— Я не могу помочь вам, не зная, от какой беды вы бежите.

— Вы уже помогаете мне.

Чариз сморгнула выступившие на глаза слезы.

Чариз пыталась уговорить себя, что поступает правильно. Гидеон — мужчина, а следовательно, она не могла ему доверять. Но уговоры не помогали. Отец ее был хорошим человеком. И все говорило в пользу того, что сэр Гидеон Тревитик тоже хороший человек.

Чариз взяла себя в руки. Голос ее звучал тверже, когда она сказала:

— Теперь моя очередь задавать вопросы.

Он сложил руки на груди и окинул ее пристальным взглядом.

— Задавайте ваш вопрос.

— Вы женаты?

Он засмеялся несколько натянуто:

— Бог мой, конечно, нет.

Он ответил так, словно она спросила, растут ли у него рога. Его тон удивил ее настолько, что смущение от неуместного вопроса отступило на второй план.

— Вы говорите так, будто это невозможно.

— Поверьте, я говорю правду.

Он выглянул из окна, окинув взглядом унылый ландшафт.

Чариз не сводила с него глаз.

Гидеон повернулся и увидел ее устремленный на него взгляд.

Чариз смотрела ему в глаза. Она видела, что он в смятении. Чариз не была настолько тщеславна, чтобы заподозрить, будто дело в ней. Нет, ее маленькая трагедия лишь краем зацепила его жизнь. Увы, очень скоро он ее забудет.

— Моя очередь. Где ваши родители?

— Умерли, — быстро ответила она, не успев солгать.

— Сожалею.

Она опустила глаза. Здоровая рука непроизвольно сжалась.

— Отец умер, когда мне исполнилось шестнадцать. Мать — три года назад.

— Сколько вам лет?

Она была благодарна ему за то, что он не стал расспрашивать ее о родителях. Ей до сих пор было больно говорить на эту тему.

— Двадцать. Почти двадцать один.

Первого марта она достигнет совершеннолетия. И тогда ей больше нечего будет бояться. Если ей удастся сохранить свободу ближайшие три недели, сводные братья уже ничего не смогут с ней сделать. Ни с ней, ни с ее состоянием.