Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо
Шрифт:
Когда Валид сказал, что нам пора уходить, я поблагодарила Марву за гостеприимный, теплый прием и вышла с мужем на улицу.
— Знаешь, тут небо какое-то другое, — я остановилась и, задрав голову, посмотрела на звездное небо. — Не такое, как в России. Оно какое-то черное.
— А у вас оно красное, что ли? — рассмеялся Валид. После гашиша он всегда пребывал в хорошем настроении.
— Нет, не красное. Но все равно, у вас небо не такое, как у нас. Оно другое.
—
— А как же Надя? — не смогла не задать я вопрос ревнивым голосом.
— Надя была до тебя. Она плохая пляжная женщина.
— Почему это она плохая?
— Потому, что она, как и многие туристки, шармуты.
Шармуты по-нашему — проститутки. Я почувствовала неловкость за свою соотечественницу и спросила серьезным голосом:
— Зачем ты ее так называешь? А вдруг она тебя любит? Подарки, как-никак, хочет привезти.
— Я ее не люблю. Она всегда хотела меня купить, а я не продаюсь, — с вызовом ответил Валид. — Я люблю только тебя. Раньше я делал плохие вещи, потому что жизнь всегда была несправедлива ко мне, но после того, как Аллах подарил мне тебя, я буду творить добро. Ты не пожалеешь, что выбрала египетского мужчину, а не русского мужика.
— Почему?
— Потому, что русские мужики много пьют. Они могут только брать и ничего не дают взамен. Я отдаю тебе все.
Чтобы не вступать в перепалку с собственным мужем, я ухмыльнулась и подумала о том, что если русские мужчины много пьют, то египетские курят гашиш, и еще неизвестно, что хуже. Мне было не совсем понятно, что именно русские мужчины берут, ничего не отдавая взамен, но я не стала уточнять этот вопрос. Мне захотелось напомнить Валиду, что из-за его долгов мне пришлось обменять свою двухкомнатную квартиру в престижном районе на однокомнатную в совсем не престижном. Не став заострять на этом внимание, дабы не злить своего супруга, я вновь посмотрела на звездное небо и от души восхитилась тем, какое же оно красивое.
— Красота!
— На этом небе звездами написаны наши имена. Ты это видишь?
— Вижу, — соврала я и стала рассматривать Большую Медведицу.
— Эти звезды — это мои глаза, которые любуются тобой. Луна — это я улыбаюсь тебе, дотронься до моего сердца и почувствуй меня. В этом сердце живет любовь.
— Господи, как же красиво вы все говорите! И кто вас так научил? Может, у вас есть какие-то курсы по обольщению российских женщин?
— Валя, я не понимаю, о чем ты.
— Да это я так, о своем, о женском.
—
— Верю.
— Я очень сильно тебя люблю. Ты стала, как кровь в моих венах. Ты мне нужна, как птицам небо, как пустыне вода и как ребенку молоко. Ты — моя луна.
— Странно так, — я не смогла не сдержать улыбки.
— Что тебе странно?
— Странно то, что в России совсем другие ласковые обращения. Если люди друг друга любят и хотят назвать друг друга ласковым словом, то они называют свою половину солнышком. А у вас не солнышко, а луна. Создается впечатление, что вы не любите солнечный свет.
— Мы любим солнечный свет, но дело в том, что весь мусульманский мир живет по лунному календарю. Ты должна знать, что является символом ислама.
— Символ ислама — полумесяц, — не задумываясь, ответила я.
— Верно. Так сложилось, что исторически луна — это любовь. Она играет большую роль в нашей жизни. Намного большую, чем солнце. Луна — это жизнь, а ты и есть моя жизнь.
— Теперь понятно.
— Тебе понравились мои друзья?
— Мне очень понравилась Марва. Скромная, приятная египетская девушка.
— Я рад. Завтра уезжаем в Хургаду.
Я не смогла сдержать своего восторга по этому поводу и радостно поцеловала Валида в щеку.
— Ну, наконец-то! Я думала, что не смогу этого дождаться.
— Ты хочешь в Хургаду, потому что не любишь мою семью? — насторожился Валид.
— Я хочу в Хургаду потому, что мечтаю остаться с тобой наедине, — выкрутилась я.
— Я хочу, чтобы завтра, перед отъездом в Хургаду, ты приготовила мой любимый супчик из чечевицы.
Подумав о том, что мне придется готовить мой нелюбимый суп-пюре, я тяжело вздохнула и предложила своему мужу другой вариант.
— Валид, а может, я тебе лучше русский борщ приготовлю? Пальчики оближешь! — Вспомнив о борще, я проглотила слюну и подумала о том, что даже при упоминании о русской пище у меня не на шутку разыгрался аппетит. — Я, правда, в Москве борщ из свинины варю…
— Свинина запрещена исламом, — с особой брезгливостью напомнил Валид. — Я мусульманин.
— Я знаю. Но я смогу сварить борщ из другого мяса или даже из курицы. Без проблем! Я такие борщи варю! Да тебе и не может не понравиться — это же так вкусно!
— Мне не нравится русский борщ, — резко ответил Валид. — Это не мужская еда.
— А ты его ел? — окончательно растерялась я, но муж промолчал и не ответил на мой вопрос. — Как же ты его ел, если никогда не был в России?
Увидев, что муж молчит, я посмотрела на него недоверчивым взглядом и тихо спросила: