Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо
Шрифт:
Я молчала и смотрела на Клаву.
— Ну, что ты молчишь? Мне в аптеку идти?
— У меня денег нет.
— А при чем тут деньги?
— Да при том, что мне не на что купить лекарства. Нет у меня ни цента.
— Да брось ты! — махнула рукой Клава. — Не нужно мне никаких денег. Что мы, русские люди, уже бесплатно друг другу помощь не можем оказать, тем более за границей.
— Спасибо.
— Тогда я в аптеку пошла, а ты тут стой и меня жди.
— А мне идти некуда.
Клава пошла в аптеку, а я зашла в комнату для того,
Мной овладел жуткий страх, который просто сковал все мое тело. Я знала и чувствовала, что Валид вернулся сюда лишь за тем, чтобы посмотреть, жива я или мертва, и если он увидит меня, стоящей на ногах, то изобьет так жестоко, что я уже вряд ли когда-нибудь встану. Я дрожала так сильно, что с трудом удерживала в руках пистолет. Такое впечатление, что я превратилась в пучок оголенных нервов.
Мне казалось, что входная дверь открывается целую вечность. Потом послышалась арабская речь, и я поняла, что Валид разговаривает с кем-то из проходящих мимо соседей. Я вспомнила все унижения, через которые мне довелось пройти благодаря своему мужу, и меня охватила сильнейшая дрожь. Я знала, что обязана выжить, потому что я хочу жить, хочу увидеть маму, своих друзей и Москву. А для того, чтобы выжить, я должна собрать всю свою силу воли в кулак и себя защитить.
Мне было больно оттого, что человек, который сейчас вошел в квартиру, так жестоко растоптал мою жизнь, пройдясь по моей душе своим начищенным ботинком. Он одним махом разрушил мой мир и наплевал на то, что мне было так дорого. Сейчас я отчетливо понимала, что полюбила не мужчину, я полюбила ЧУДОВИЩЕ. ЧУДОВИЩЕ, которое умело хорошо маскироваться под милого, доброго и душевного человека. На самом деле этот «душевный» человек был слишком расчетливым, коварным, лживым, грубым и жестоким. Совсем недавно я безумно его любила, буквально таяла от его слов, а теперь я его так сильно боюсь, что испытываю всепоглощающий страх даже при одном воспоминании о нем.
Когда-то он рассуждал о людях и любил делать заключение, какое у них сердце: светлое или черное. Так вот, мне стало казаться, что у этого человека вообще нет сердца и мне необходимо в этом убедиться. Я должна выстрелить ему в спину. Я должна… Если у него есть сердце, то оно остановится, если сердца, действительно, нет, тогда мой мучитель останется жив.
Когда дверь наконец-то открылась, я тут же прицелилась и выстрелила вошедшему мужчине в спину.
— Здравствуй, Валид, — холодно поприветствовала я его и выстрелила еще раз.
Мужчина с грохотом повалился на пол, а я быстро прикрыла входную дверь и, присев рядом с лежащим на полу бездыханном телом на корточки, с ужасом обнаружила, что передо мною Ахмед.
— Боже мой, я убила Ахмеда. Боже
Выронив пистолет на пол, я всхлипнула и с ужасом посмотрела на входную дверь. Я боялась, что сюда с минуты на минуту может прийти Валид. Я еще плохо понимала, что натворила, но знала, что одного моего врага уже нет.
— Ахмед, ты живой? — спросила я. Мужчина не отвечал. В его спине зияли два пулевых отверстия.
Как только вновь открылась входная дверь, я вскрикнула, быстрым движением подняла пистолет с пола и… увидела заглядывающую в квартиру Клаву. Заметив в моих руках пистолет, она слегка покраснела и посмотрел на Ахмеда, лежащего на полу.
— А я в аптеку сходила, — немного заикаясь, произнесла она. — Лекарства тебе купила. Возвращаюсь, а тебя на балконе уже нет. Ну, я твою дверь по месторасположению балкона и вычислила. — Клава немного помолчала и осторожно спросила: — А ты своего перца убила, да?
— Убила, — всхлипнув, ответила я и вновь бросила пистолет на пол.
— Насмерть?
— Вроде бы насмерть.
— Решила полиции его не сдавать, а сама расправиться?
— Решила.
— Может, и правильно, — понимающе посмотрела на меня Клава. — За такие дела только так с ними поступать-то и нужно. Это им не за бананами по пальмам лазить. Не надо было поднимать руку на русскую женщину.
— Я думала, это Валид, — я хотела было вытереть слезы, но, дотронувшись до узких, опухших щелок, которые когда-то были глазами, взвыла от боли.
— Больно?
— Очень.
— Да, здорово он тебя разукрасил. Может, сломал что?
— Я не знаю. У меня все болит.
— Так я что-то не поняла, это твой перец или нет?
— Нет.
— Кто такой Валид?
— Валид — это мой муж. А это Ахмед.
— А Ахмед тогда кто?
— Дядька моего мужа.
— Вот тебе раз! Значит, ты не того шлепнула?
— Не того…
— Ошиблась, что ли?
— Ошиблась.
— Да уж, недоразумение получилось, — Клава задумчиво почесала затылок. — А этот-то хоть нормальный перец был? Одним словом, ты хорошего человека по ошибке убила или нет?
— Он меня шантажировал.
— Значит, туда ему и дорога. А пистолет ты где взяла?
— У него на квартире.
— Значит, его же оружием и убила, — Клава уставилась на Ахмеда, поджала губы и покачала головой.
— Получается так.
Немного придя в себя, я посмотрела на Клаву отрешенным взглядом и как-то нерешительно спросила:
— Клава, ты не поможешь мне его перевернуть? Он у меня паспорт забрал. Я хочу проверить, что у него в карманах.
— Конечно, помогу, — с энтузиазмом согласилась Клава и сама, не прибегая к моей помощи, перевернула Ахмеда.
Я стала сразу проверять его карманы и в сумке, которую Ахмед носил на поясе, обнаружила свой паспорт. Не веря своим глазам, я взяла его в руки и заревела белугой.
— Ты чего? Что ревешь-то?
— Клава, это же мой паспорт!
— Ну вот видишь, и паспорт нашелся.