Пленница любви
Шрифт:
Теперь, согревшись, она лежала в постели и чувствовала, что не может больше сделать ни глоточка.
— Нет… благодарю вас… миссис Досон, — произнесла она слабым голосом.
— Его милость будет разочарован; да он и сам вам это скажет через несколько минут.
— Он… придет… навестить меня? Задавая вопрос, Сорильда услышала, как дрогнул ее голос. Миссис Досон ответила:
— Его милость сказал, что придет сразу же, как только переоденется и отобедает. Он тоже, должно быть, из сил выбился, ведь
Сорильде было ясно, что миссис Досон умирает от желания узнать, что произошло, но сейчас ей не хотелось говорить об этом.
Ее переполняло ощущение невыразимой радости оттого, что она жива и что спас ее именно граф.
Она взывала к нему, и он пришел и спас ее, не дал умереть от холода и мрака.
Она оглядела спальню и решила, что это самое прекрасное место в целом мире.
— Ваша милость, вам точно не холодно? — заботливо спросила миссис Досон.
— До чего… приятно… чувствовать себя… в тепле, — ответила Сорильда.
Она взглянула на ярко горевший в камине огонь, на канделябры из дрезденского фарфора, стоявшие по обе стороны ее туалетного столика, в каждом из которых горело с полдюжины свечей, и вспомнила погасший огарок маленькой свечки.
Сорильда закрыла глаза. Знать, что бояться больше нечего — это было замечательно. Она дома! Какое точное слово — дома! И привез ее сюда граф!
В дверь постучали, и у нее сильно забилось сердце. Миссис Досон открыла дверь.
— Входите, ваша милость, — услышала Сорильда. — Миледи говорит, что ей лучше.
Граф вошел в комнату, а миссис Досон вышла и закрыла за собой дверь.
Он постоял у дверей, глядя на Сорильду, лежащую на подушках, отделанных кружевом: по плечам рассыпались рыжеватые волосы, на бледном лице выделялись огромные зеленые глаза.
Он подошел к постели, и, повинуясь безотчетному порыву, не задумываясь, Сорильда протянула к нему руки.
— Вы спасли меня! — сказала она. — Я… звала вас, но думала, что… вы меня… не услышите.
Граф присел на край кровати и взял ее руки в свои.
— Мне кажется, я услышал тебя, — ответил он, — и понял: с тобой случилось что-то скверное и опасное. Я понял это почти в тот же самый миг, как это произошло.
— Я думала, что умру и вы… никогда не узнаете, где я, — тихо проговорила Сорильда. Он крепко сжал ее пальцы.
— Этому не суждено было случиться, — сказал он. — Ты в состоянии рассказать мне, как ты вообще очутилась в этом проклятом месте?
— Меня привел туда… мальчик. Граф был озадачен.
— Какой мальчик?
— Не знаю. Я была на террасе, и он сказал, чтобы я… немедленно шла к Дрейку. Я думала… с ним что-то… случилось.
— Почему ты не обратилась
— Если бы вы знали, сколько раз я задавала себе этот… вопрос, — ответила Сорильда. — Я пошла за мальчиком к склепу, и когда он… показал туда, я подумала, что Дрейк, должно быть, упал вниз и… разбился.
По выражению его лица Сорильда поняла, что граф сердится, и сказала:
— Я поступила… очень… глупо.
— Откуда тебе было знать, что какой-то негодяй запрет тебя там? — возразил он.
Сорильда изменилась в лице, и граф понял, что она знает, кто тому виной, кто задумал погубить ее.
— Забудь об этом, — быстро сказал он. — Мы оба должны забыть, иначе нам не знать ни покоя, ни счастья.
Граф улыбнулся, и лицо его преобразилось.
— Единственный способ быть уверенным, что я смогу защитить тебя, — это всегда держать тебя рядом и днем, и ночью.
Сорильда взглянула на него внезапно засиявшими глазами и несколько бессвязно проговорила:
— Вам это… может… наскучить.
Ей показалось, будто граф что-то обдумывает; затем он произнес:
— Ты сказала, что звала меня. Ты хотела, чтобы тебя спас именно я или все равно кто?
В его голосе зазвучали интонации, от которых Сорильда вдруг оробела. Она опустила глаза, и ресницы ее затрепетали.
— Сорильда, я жду ответа на вопрос. Оттого ли, что она ослабела или, может быть, после мучительного ожидания не могла притворяться, но Сорильда сказала правду:
— Мне… хотелось, чтобы это были… вы.
— Ты звала меня?
— Да… все… время.
— Ты скажешь мне почему? Наступило молчание. Граф произнес:
— Сорильда, скажи мне. Это очень важно. Я хочу знать правду.
— Я хотела… быть… с… вами. Я была так… счастлива с тех пор, как мы уехали… из Лондона.
— Ты была счастлива со мной?
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, и слова стали не нужны. Он должен был догадаться, что она чувствует, ощутить ее любовь, рвущуюся ему навстречу.
— Сорильда, я хочу тебе что-то сказать, — голос графа звучал медленно и проникновенно.
— Ч-то?
— Когда ты исчезла, я осознал, как много ты стала значить для меня, понял, как важно найти тебя и сказать тебе об этом.
В глазах Сорильды словно зажглись тысячи свечей.
— Вы… говорите… что я вам… немножко… нравлюсь?
— Я говорю, что люблю тебя, — ответил граф. — Люблю так, как никогда никого еще не любил.
Он издал нетерпеливое восклицание.
— Знаю, тебе трудно в это поверить. Мое поведение шокировало тебя, ты презирала меня и имела на это полное право. Но когда я говорю, что испытываю к тебе совершенно иное чувство, это не просто слова, какие в то или иное время говорит каждый мужчина. Это правда, и я хочу, чтобы ты мне поверила.