Пленница медведя
Шрифт:
В Дефоресте я был через час бешеной гонки. На пропускном показал документы и беспрепятственно попал за стену. Проблемы, ожидаемо, начались только у ворот дома, в котором все это время держали Дану.
— Кто вы и что вам здесь нужно? — выступил мне навстречу охранник у ворот. Один.
— Доложите, что приехал Сезар Грант. — Еле заставил себя ударить по внутренним тормозам.
— Боюсь, мистер Файвелл сегодня не может никого принять…
— Я рекомендую вам донести до него имя посетителя и цель визита — спасение его дочери.
Охранник смерил меня настороженным взглядом, но все же медленно поднял рацию к губам и доложил имя и пикантную подробность.
— Ожидайте, — скомандовал мне напряженно, и я подобрался.
Но напрасно. Несмотря на то, что провожать меня вышли пятеро нервничавших секьюрити с пушками, никто не дергался.
Файвелл сидел в кресле на террасе перед домом. Даже не сидел — ему будто позвоночник вынули, и все, что осталось, растеклось по подушкам. Лицо белое, постарел в один день. Вчера я видел совершенно другого человека. Но вчера и я был другим человеком. Сегодня слишком много точек рухнуло над всякими i. На мое появление он только кисло скривился:
— Что тебе?
— Дана, — опустился без приглашения в кресло напротив, чтобы смотреть ему в глаза. — Где она?
Он тяжело сглотнул.
— Я вел разработки скважины близ Сизого холма…
Я прикрыл глаза, болезненно морщась. Все стало на свои места. Сизые холмы — дикие территории, на которые ни у кого нет прав. Потому что стаю белоглазых оттуда никто не брался изживать. А белоглазые никогда не отдавали территории просто так. Потому что сорваться с места в большинстве случаев значило гибель. Они — не звери. Им нужно тепло, ресурсы, условия для поселения. Мы сами их тоже лишний раз старались не задевать без повода. Но если повод выпадал — наказывали без оглядки в полную силу, иначе любое проявление слабости значило бы для нас постоянные пробы на крепость границ.
— Как давно?
— Полгода.
— Твои не ставили на Дану датчики.
— Нет.
— Мне нужна карта твоих разработок.
Он моргнул, хмурясь:
— Я знаю, кто ты. И что ты — ищейка Арджиева.
— Я найду Дану, — смотрел на него в упор. — Но не заставляй меня ждать и терять время — у нее его может не быть.
— Хорошо, я дам тебе карту и всю необходимую информацию.
— Вышлешь на почту, — поднялся я, убирая мобильный в карман. В тот же миг у него пиликнул телефон.
— Дай мне знать, — поднял он голову.
— Дам, — развернулся было к ступенькам, но задержался, обернувшись: — Соболезную.
Ответил он или нет — я уже не слышал. У машины меня встретил Рэм. Его джип стоял неподалеку.
— Что сказал?
— Он разрабатывал Холмы, — коротко доложил. — Белоглазые ему мстят.
Рэм прикрыл глаза, качая головой, а я взялся за ручку. Но стоило дернуть двери, как он тут же обошел автомобиль и открыл пассажирскую дверь:
— Я с тобой.
— У тебя нет опыта, —
— Вдруг тебе понадобится помощь. Я не буду мешать.
— Рэм, мне проще работать одному…
— Тебе было проще, когда ты не был эмоционально вовлечен, — серьезно возразил он. — Сейчас все сильно по-другому.
Я только сцепил зубы, хмурясь. Двух медведей белоглазые теоретически будут боятся больше. Но эмоционально вовлечен я был не только в случае Даны, Рэм мне тоже дорог. Я понимал, зачем он едет. Только он просчитался — если Даны не станет, он меня не вытащит. И ни к чему ему лезть.
— Слушай, возьми пушку из бардачка, — глянул я в боковое зеркало на припаркованный джип Рэма. — У меня мало оружия на двоих…
— Тогда заглуши мотор и дай мне ключи, — невозмутимо потребовал он.
Я закатил глаза:
— Рэм…
— Я не выйду. Не делай этого. Поехали.
Я грязно выругался, но тут на почту пришло письмо — Файвелл не терял времени. И я сорвался с места:
— Черт с тобой, — прорычал, выезжая на дорогу.
— Он нам тоже не помешает, — заметил друг.
68
Стоило волку замедлится и остановится, я рухнула с его спины в траву. Тело ломило, перед глазами все плыло, а желудок содрогался в чудовищных спазмах. Здесь, в тени высоких деревьев казалось, что наступил глубокий вечер.
— Поднимайся, — дернули меня за руку. Голова мотнулась, и я попыталась подчинитсья, но ноги отказались держать.
— Не трогай, — вдруг рявкнул кто-то, и я снова полетела в траву. — Она жива вообще?
За весь день я не услышала от этих животных и двух связных слов, а тут вдруг такая хорошо поставленная речь. Но речи о том, чтобы поднять голову и навести на чем-то резкость, не было.
— Жива, — прошипел знакомый голос. Его я слышала сегодня часто.
Меня вдруг подхватили на руки, да так резво, что в груди сперло. Я вскрикнула и схватилась за чужое плечо, разлепив глаза:
— Мне плохо.
На меня смотрел такой же тип, только, казалось, интеллекта в его взгляде в разы больше, чем мне довелось замечать у волков прежде. Глубоко посаженные глаза смотрели по-звериному, слишком внимательно, а когда он повел носом и поморщился, будто унюхал какую-то дикую вонь, лицо показалось слишком подвижным, будто нос жил своей жизнью.
— Воняет медведем. Вся! — Я уже думала, он меня сейчас уронит обратно, но он шагнул со мной куда-то, а я больше не нашла в себе сил смотреть и держать голову, скатившись к его плечу. Он дергал им периодически, стряхивая меня, но я раз за разом падала на него обратно.
Вокруг слышалось все больше других голосов. По большей части мужских, но были и женские. Я даже с удивлением разбирала знакомые слова: «Бледная», «немочь», «доходяга», «страшная какая». А потом стало темно, и меня относительно бережно уложили на что-то мягкое.