Пленница Палача
Шрифт:
Я быстро киваю, потирая шею.
– Это небезопасно. Я могу случайно...
– он вдруг делает паузу.
– Я могу тебя убить
Глава 4
Палач
Перепуганное лицо Лиры во тьме кажется до страшного бледным.
Чёрт возьми я чуть не убил её. Если бы нож двинулся хоть на миллиметр дальше...
Ослабляю хватку на тонкой шее.
Внутри рождается злость. Какого хера эта девчонка лезет туда, куда её не просят?!
– Никогда
– стараюсь говорить так грозно, чтобы она запомнила мои слова раз и навсегда.
– Это небезопасно. Я могу случайно...
– кровь стынет в венах, когда я представляю, что могло бы случиться.
– Я могу тебя убить.
Её глаза наполняются слезами.
Внутри ворочается неприятное чувство. То самое, что я годами пытался искоренить в себе. Как опытный садовод выдёргивал его побеги с корнем. Думал, что их не осталось... Но вот, при взгляде на перепуганную девчушку, оно, вдруг, расцветает вновь.
Так удивительно испытывать его спустя столько лет. Горькое на вкус оно опасно будто аконит. Ведь его безобидные на вид цветки содержат в себе смертельный яд.
Жалость... Если позволить ей пустить корни внутри себя, она может отравить.
– Зачем ты пришла?
– спрашиваю я, убирая нож обратно под подушку.
– Ты кричал...
– тихо шепчут её нежные губы.
– Я... я хотела помочь...
Помочь? Я усмехаюсь.
Она хотела помочь...
Наивная девчонка думает, что сможет избавить от кошмаров, преследующих меня всю сознательную жизнь?
Точнее, не от кошмаров. А от кошмара.
Ведь он всегда один и тот же.
Стоит мне закрыть глаза, и воспоминания, трусливо прячущиеся на задворках сознания в состоянии бодрствования подло возвращаются. Будто никуда и не уходили...
Мне восемь лет. Я иду по промокшей от дождя почве. Старенькие ботинки утопают в жиже, вдавливаясь в неё на несколько сантиметров.
Вечереет. Я взбираюсь вверх по горным склонам. Возвращаюсь в деревню с рыбалки. Богатый улов болтается в прикреплённом к рюкзаку сбоку садке.
Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Внезапно тишину разрезают звуки выстрелов.
Сердце начинает стучать в груди как бешеное.
До деревни осталось меньше километра пути. Я сбрасываю тяжёлый рюкзак прямо в лужу и подскакиваю на ноги.
Бегу так быстро, что ноги будто и вовсе земли не касаются.
Наш дом - крайний.
Пробегаю по саду и дёргаю ручку.
Меня встречает мама.
– Амир, - говорит она побелевшими от ужаса губами.
– Залезай под кровать. Сейчас же!
– А ты?
– испуганно спрашиваю я.
–
Звуки перестрелки и крики незнакомых людей слышны уже прямо возле дома.
– Давай быстрее!
– кричит мама, таща меня в спальню.
– Сиди тихо и не выходи!
Я успеваю спрятаться под кроватью, когда слышу, как входная дверь с грохотом распахивается.
Мама встаёт - я вижу её ноги.
Раздаются грубые мужские голоса.
– Берите что нужно, и уходите!
– её голос слабый и жалобный.
Из-под кровати мне видны лишь ноги вошедших в наш дом мужчин.
– Что у тебя взять, - громкий мужской голос.
– Дом у тебя нищий, женщина.
– У меня есть коза...
– тихо отвечает мама, и начинает пятиться вглубь комнаты.
– Возьмите её...
Сердце стучит в ушах. Пусть эти люди забирают хоть всех животных, но не трогают нас... Не трогают маму... От паники я не могу пошевелиться.
– Да нахрена нам твоя скотина!
– от резкого отрывистого хохота мужчин меня начинает подташнивать.
Незнакомцы обступают маму.
– Мы кое-что другое возьмём!
– ноги в тяжёлых военных сапогах загораживают мамины босые.
– Хватайте её!
– Не тут!
– кричит она, вырываясь.
– Прошу! Не тут!
В этот момент её валят на пол. Двое мужчин в военной форме держат её за руки, в то время как третий наваливается сверху.
Мама брыкается, и вырывается, продолжая умолять. Она не просит не трогать её, а лишь кричит: «Не тут! Не тут!». Я не понимаю, что происходит, но чувствую, что сейчас случится что-то страшное.
– Хорош орать, сука!
– рычит один из нападающих и бьёт её по лицу.
Я вижу только её лицо, а их лица - нет.
Губы мамы покрываются кровью. Становятся ярко-алыми. Теперь она уже ничего не говорит, а только мычит.
Я утыкаюсь лицом в пол, зажмуриваюсь, и затыкаю руками уши, молясь неведомому богу о том, чтобы он защитил маму. Закончил всё это. Ведь она учила меня, что бог защищает всех нас. Что он добрый и любящий...
Пожалуйста... прошу...
Перед глазами вновь и вновь встаёт лицо матери с жуткими красными губами. На спине выступает холодный пот.