Пленница судьбы (Испытание чувств)
Шрифт:
У моего мужа было накоплено немного денег, на них я сейчас и живу.
После ужина она провела Эжена в маленькую комнатку и промолвила:
— Располагайтесь и отдыхайте, — после чего нерешительно спросила: — А вы сюда… насовсем? Когда я впервые вас увидела, мне показалось, вы кого-то ищете.
Эжен замер. Переплетение света и тени на полу, потолке и стенах, напоминающее ажурное покрывало, старомодная мебель, милые лоскутные коврики… Если бы его дом был таким…
— Я никого не ищу, Корали. До войны я работал здесь, в каменоломне, и запомнил этот край как самое тихое место
Неслышно повернувшись, Кора вышла из комнат.
Прошла неделя, потом другая. Эжену нравилось жить на острове. Днем он помогал Коре: чинил постройки, колол дрова, выполнял любую другую работу. По вечерам он беседовал с женщиной; ее речи были рассудительны и разумны, хотя вообще она говорила мало и почти не поднимала глаз от шитья.
Как-то раз она спросила, была ли у него семья, и он ответил отрицательно.
Разумеется, Коре пришлось вынести косые взгляды, насмешливые и подозрительные расспросы окружающих. Она не стала смущаться и краснеть и сказала правду, глядя на собеседников прямым и честным взглядом. Как ни странно, это сразу заставляло их замолкать. Женщина боялась только одного: что, если в ближайшее время ее навестят родители? Как она объяснит, что в доме чужой мужчина?
Корали было приятно общество Эжена, в его присутствии она ощущала какую-то особую защищенность, а Эжен, в свою очередь, боялся разрушить это хрупкое доверие и потому старался держаться ненавязчиво и скромно.
Ему нравилась Таласса, но он не знал, как обращаться с детьми, и потому ни разу не подозвал ее к себе и не сказал ей ни слова. Хотя, случалось, его посещали грустные мысли о том, что у него могла бы быть такая же прелестная дочь.
Если небо прояснялось и ветер стихал, Корали и Эжен садились на ту самую скамейку, где впервые встретились, и смотрели на океан. Возле них играла Таласса, а над головой, порхая, как бабочки, кружились осенние листья.
Однажды Эжен спросил Корали:
— Вам никогда не хотелось уехать с острова?
Она удивленно посмотрела на него:
— Навсегда — нет.
— Почему?
— А зачем? Я хорошо знаю здешних людей, и мне по душе все, к чему я привыкла с детства. Я никогда не пыталась изменить судьбу, которую дал мне Бог.
Эжену понравился ее бесхитростный ответ, и он вновь почувствовал нежность к этой строгой и в то же время трогательно наивной женщине.
— Когда наступит весна, мы съездим на материк и купим вам красивое платье и шляпку, Корали! — произнес он в неожиданном порыве.
— Зачем? Я не могу носить других платьев, ведь я вдова. И потом все наши женщины одеваются очень скромно.
— Траур не может длиться вечно. Вам нужна хорошая одежда, вы очень красивы!
Кора покраснела и опустила глаза. Потом вскочила и направилась в дом.
В эту ночь она не спала и думала. Понимая, чем все может закончиться, Корали начинала бояться и себя, и Эжена, который спал в соседней комнате. Она не представляла, что он может самовольно к ней прийти, и вместе с тем с ужасом признавалась себе, что ей этого хочется. Кора вышла замуж без любви, и никто никогда не глядел на
Вскоре женщина услышала гром и встала взглянуть на погоду. Начиналась гроза: высоко над головой, откуда еще недавно лился мирный лунный свет и ярко сияли ожерелья созвездий, теперь гремел гром, а беспросветную тьму разрывали стрелы молний. Молния ударила в стоявшее неподалеку старое сухое дерево, и оно заполыхало, взметнув сноп искр. Ослепленная и оглушенная Кора быстро перекрестилась, а открыв глаза, увидела красные языки пламени, пробивавшиеся над крышей сарая. Женщина бросилась в дом:
— Эжен! Скорее! Пожар!
Он мигом выскочил наружу и, взглянув на красное зарево, устремился к цистернам с водой. Корали побежала следом за ним. Лицо женщины было бледно от ужаса — в сарае находилось сено, и пожар мог легко перекинуться на дом. И все-таки она не растерялась и вместе с Эженом то заливала огонь водой, то рубила топором полыхавшие пламенем доски. А потом на помощь подоспели соседи.
Пожар удалось потушить. Эжен и Корали вошли в дом. Удостоверившись, что ребенок не проснулся, женщина вернулась в комнату, где сидел Эжен.
— Я ни за что не справилась бы одна, — сказала она.
Подол платья Коры был прожжен случайно упавшей искрой, от одежды Эжена тоже пахло гарью.
Прошло немного времени, и в окна снова лился лунный свет. Тени от оконных рам лежали на полу большими черными крестами. За стенами дома шумели деревья.
Глаза Корали сияли во тьме, словно капли светлого вина.
— Вы не уедете? Останетесь здесь? — с надеждой спросила она.
Эжен немного помолчал. Он вслушивался в тишину. Какой удивительный край… Кажется, жизнь будет продолжаться вечно, и ничто в ней не изменится, несмотря на пожары и бури, ветры и шторма.
— Если вы меня не прогоните, я останусь навсегда.
— Не прогоню.
Эжен порывисто обнял женщину и принялся гладить ее волосы.
Кора не возражала, когда Эжен стал ее раздевать. Более того, она сама помогала ему. Потом он отнес ее на кровать, и то, что до сих пор вызывало у нее только недоумение, чувство неловкости и стыда, теперь воспламеняло кровь и пробуждало неведомые прежде, пьянящие ощущения.
Корали не думала о будущем, не тревожилась о последствиях. Ей было хорошо здесь и сейчас. Остальное не имело значения.
Однако дневной свет пробудил в ней прежние чувства и опасения. Утром, когда они с Эженом пошли взглянуть на последствия пожара, она сказала:
— Теперь ты, наверное, считаешь меня падшей женщиной?
Эжен от души рассмеялся:
— Тебя?! Корали! Да ты чиста, как слезы ангелов! — Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза: — По большому счету, мне неважно, кто ты. Я люблю тебя, и этим все сказано.
Женщина затаила дыхание.
— Ты меня… любишь?
Над крышей сарая поднимался чуть заметный голубоватый дымок, похожий на дым жертвенника. Над головой медленно плыли облака, напоминающие охапки белого пушистого снега.