Пленница в башне
Шрифт:
— Нередко приходится быть жестоким во имя доброй цели, мисс Кэррол. — Он пожал плечами и взглянул на часы, которые носил на ремешке из крокодиловой кожи. — У меня есть еще час времени, до того как я приступлю к работе со своим секретарем. Поэтому я предлагаю совершить прогулку до ближайшей асиенды и позавтракать. Вы обретете массу новых впечатлений, причем приятных, за это я ручаюсь.
— Завтракать на асиенде? — эхом откликнулась она. — Но разве нас не будут ждать к завтраку в замке?
— Хозяин замка волен сам распоряжаться своим временем. — И с озорной улыбкой он вскочил в седло. — Помните, как мы с вами завтракали под открытым
Да, она не забыла. Он рассуждал тогда о красоте и жестокости любви. Видимо, этому последнему пункту придавалось особое значение, поскольку в этом отношении был богатый опыт, — ведь по традиции браки заключались исключительно по сговору, — никто не терял голову от любви и не бежал из дома со своим избранником. Девушке подбирали подходящего жениха и, после подобающих ухаживаний, которые настраивали ее на свадьбу эмоционально, совершали церемонию. Ванессе приходилось слышать, что очень часто такие браки оказывались на редкость удачными, но как быть с такими девушками, как Барбара, которые восставали против этой системы? С теми, кто встречал свою любовь случайно, но отказывался от нее под давлением родителей или опекунов, которые не давали своего согласия?
Чудовищная система, решила Ванесса. Сверкая зелеными глазами, она объезжала россыпь камней, следуя по пятам за черной лошадью дона Рафаэля. И этот человек имел наглость предлагать ей такую работу! Чтобы она сдерживала естественные порывы его крестницы! Чтобы она обеспечивала чистоту рода Домериков до тех пор, пока он хладнокровно не осуществит свои планы. Наверное, он уже подобрал для девушки подходящего кандидата, и, конечно, тоже голубых кровей, и богатого, как и он сам.
Ванесса так туго натянула поводья, что ее лошадь вскинула голову и всхрапнула. Дон немедленно обернулся и бросил через плечо:
— Будьте осторожнее, моя маленькая. Это уже не мои владения, и здесь пляж не очищают от камней.
— Хорошо, сеньор, — вежливо ответила она. — Я буду осторожна.
Про себя она добавила, что будет чрезвычайно осторожна, имея в виду, что не станет торопиться с решением насчет работы, которую он ей предложил. Могло случиться, что Барбара нуждалась в ней больше, чем это казалось на первый взгляд.
Старая проселочная дорога вела от пляжа к асиенде, и вскоре сквозь промежутки в пурпурных и шафрановых каскадах глициний и алламанды показались ее залитые солнцем грубые беленые стены. Миновав мавританскую арку, они въехали в мощенный крупным булыжником двор, где рылись куры и щипали листья маленькие выносливые ослики, запряженные в повозки, крытые тростником и водорослями.
На плоской крыше отбеливалось на солнце льняное полотно. Под зеленым опахалом пальмовых листьев сидела старуха в черном платье, с лицом, похожим на сморщенный коричневый орех. Она качала ногой плетеную колыбель, в которой, судя по всему, лежал ребенок.
Услышав, как по мощеному двору зацокали лошади, она медленно вынула изо рта глиняную трубку и устремила на всадников немигающий взгляд. Они спешились, и после ее вопроса: «Кто там?» — Ванесса догадалась, что ее черные, похожие на бусины глаза, незрячи.
Дон Рафаэль взял Ванессу за локоть и подвел к старухе:
— Добрый день, Мария, как дела, сеньора?
Из дальнейшего обмена репликами Ванессе удалось ухватить общий смысл разговора, и в результате она поняла, что старая Мария чувствует себя неплохо, и что младенец, приходившийся ей внуком, вносил много радости
— Мария, — дон Рафаэль улыбнулся смуглому мальчугану, который сосредоточенно забавлялся со своими ногами, — ваш внук просто чудесный парень. Он похож на вашего сына, но улыбается, совсем как Пакита.
— Да, — удовлетворенно кивнула старуха, — Пакита хорошая жена моему сыну, хвала Господу, да и мать отличная. Никогда мой Рамон еще не был таким счастливым. — Узловатая коричневая рука нашарила руку дона и пожала ее. — Это все вы, кум, совершили для них обоих это чудо. Они никогда не были бы так счастливы, если бы вы не заплатили, чтобы Паките сделали операцию. А теперь у моего Рамона есть сын, мы назвали его в вашу честь, сеньор, — Леон Рафаэль.
— Ага, раз этого парнишку зовут так же, как и меня, я должен сделать ему подарок. — Дон Рафаэль достал из кармана бриджей бумажник и вынул оттуда несколько банкнот, которые вложил в руку Марии со словами: — Лучше не говорите Рамону, он и так считает меня своим должником. Купите какие-нибудь мелочи для мальчика, и давайте сохраним этот маленький секрет между нами.
— У вас сердце вашей великодушной матери, кум! Да благословит Бог вас и вашу семью! — Мария прижала его подарок к сморщенным губам и, спрятав деньги во вместительный карман своего черного платья, подняла глаза на его лицо, будто действительно видела его мужественные смуглые черты, стремительные брови и растрепанные ветром волосы.
Неожиданно она сказала:
— По-моему, вас мучает сердечная боль, дон Рафаэль. Я чувствую ее в воздухе.
— Полно, Мария, — рассмеялся он, — вы не заставите меня поверить в ваши цыганские гадания.
— Не смейтесь, mi amigo grande note 2 . Все мужчины смеются, но мои глаза видят лучше, чем у зрячих. — После этих слов она неожиданно повернулась к Ванессе, которая тихонько стояла под деревом авокадо, свесившим над ее головой свои зеленые плоды. — Вы привезли к нам хорошенькую туристку, дон Рафаэль?
Он обернулся, и Ванесса внезапно покраснела. Странно, но ей никогда не приходило в голову выяснить, считает ли он ее хорошенькой. На ее собственный взгляд, скулы у нее слишком выступали, рот был великоват, а подбородок выглядел излишне упрямым.
Note2
Мой хороший друг (исп.).
— Наверное, вы ясновидящая, Мария. — Дон Рафаэль озорно повел бровью в сторону Ванессы. — Со мной здесь молодая англичанка, это ее сердечную боль вы почувствовали в воздухе. Недавно она перенесла тяжелую утрату, и теперь на некоторое время остановилась погостить в замке.
— Я вам сочувствую, сеньорита, — ответила Мария, — и приветствую на асиенде Riera.
— Gracias, сеньора note 3 . — Ванесса вложила свою руку в протянутую к ней узловатую ладонь, но Мария не пожала ее руку, а вместо этого принялась водить ногтем по ладони, изучая ее линии. Спустя несколько напряженных секунд старуха хрипло захихикала:
Note3
Благодарю, сеньора (исп.).