Пленница в башне
Шрифт:
Ванесса заметила, как при этих словах его губы тронула нерешительная улыбка, и поймала себя на мысли, что ей приятно смотреть на такого энергичного, пол ного сил человека. В его присутствии она чувствовала себя особенно слабой и хрупкой, но такое ощущение он пробуждал во всех женщинах. Конечно, мысль о том, что можно получать удовольствие, уступая мужчине, была способна в любое другое время привести ее в ярость, но сейчас у нее не хватало сил, чтобы вступать в сражение с собственными вероломными инстинктами. В виде исключения она позволила себе полюбоваться широкими плечами дона, гордо посаженной головой и твердо очерченными губами, поцелуи которых, наверное, заставляли
— Рана на голове была очень серьезной? — Длинные пальцы осторожно прикоснулись к рубцу, который еще некоторое время будет безобразить ее висок. — Естественно, что, беспокоясь за вас, я не могу ограничиться вопросом сиделке. Она может видеть, что вы поправляетесь физически, но никак не может знать, как этот несчастный случай сказался на вашем душевном равновесии. Такая досадная отсрочка в ваших планах!..
Мрачное предчувствие, как стрела, вонзилось в сердце. Ее планы?!
Значит, ему откуда-то известно, что она собиралась покинуть замок? Но как он узнал? Неужели она проговорилась, пока была без сознания?
— Вы, наверное, догадались, что я встречался с сеньором Элсингом после происшествия. — Теперь он говорил холодно и жестко. — Он рассказал мне, что вы договорились уехать в Чили. Это правда?
— Да… я решила поехать, — призналась она, отводя глаза и чувствуя крайнее нежелание обсуждать свою чилийскую экспедицию.
— Полно, не нужно так скрежетать зубами! — Дон положил ладонь на ее щеку, приподняв подбородок большим пальцем.
— Знаю, вы будете отговаривать меня от этой поездки. — Она затрепетала от его прикосновения. — Но разве вы не понимаете, что мне нужно построить свою собственную жизнь, а здесь… здесь у меня нет будущего.
— А в Чили оно у вас есть? — сухо произнес он, мягко, но все сильнее надавливая на подбородок, так, что, в конце концов, ей пришлось посмотреть ему в глаза. — Неужели вы собираетесь выйти замуж за этого легкомысленного молодого человека, который не удержал машину на дороге и едва не угробил вас? Из-за него вы лежите здесь, раненая, бледная, с ужасным кровоточащим рубцом под волосами. А он… Я никогда не забуду этого зрелища — как он стонал, когда приходил в себя, и было совершенно очевидно, что он мертвецки пьян. — Глаза дона сверкнули, но вместо топазовых искр в них вспыхнуло пламя негодования. — И вы еще хотите убедить меня в том, что любите такого человека?
— Нет, я его не люблю…
— Хвала Иисусу! Но все равно собираетесь последовать за ним в Чили?
Она покачала головой:
— Сначала я согласилась поехать с ним, но потом передумала…
— Он сам вынудил вас передумать? — Вопрос застиг ее врасплох. — Он позволил себе какие-нибудь вольности?
— Он поцеловал меня… Сеньор, вы делаете мне больно!
Его пальцы медленно разжались, рука скользнула по ее плечу, и он убрал ее:
— Простите, милая. С того дня, когда произошла авария, я очень зол на этого человека, а сейчас я забылся. Так, значит, он поцеловал вас? Вам это не понравилось?
— Нет, не понравилось. — Она бросила на дона Рафаэля раздраженный взгляд. — Я обязательно должна подвергнуться этому… этому допросу только потому, что собралась ехать в Чили? Но я же сказала, что не собираюсь ехать с Гарри…
— Значит, вы едете туда потому, что там часто бывает юный Конрой?
— Откуда вы знаете? — Она чуть не задохнулась от изумления.
— Вы забыли, что я пользовался доверием вашего дядюшки. Именно он и рассказал мне, что вы переписываетесь с Конроем, адресуя свои послания в гостиницу в Сантьяго. Вот и все. — Дон поднялся и теперь возвышался рядом с
— Нет, не совсем… — Она улыбнулась, глядя прямо в его глубоко посаженные глаза, которые она видела разными — то улыбающимися при взгляде на ребенка, то отражающими лучи заходящего солнца, когда он начинал говорить об истинном понимании любви. — Матери портят сыновей тем, что потакают им во всем, а выросшие сыновья потом ждут этого от каждой женщины.
— Для меня большое облегчение узнать, что я всего лишь испорченный мальчик, а не какой-нибудь тиран. — Его губы улыбались, но она заметила, что глаза оставались холодными и чужими, в них не было и искорки веселья. — Хочу обратить ваше внимание еще и на то, что мужчина неизменно проигрывает спор с женщиной, если она что-то бесповоротно решила. Если ваше желание ехать к юному Конрою столь велико, значит, вы должны это сделать. Я, правда, надеялся, что вы забудете о нем, но, раз это вам никак не удается… — он поднял плечи и сделал рукой один из присущих испанцам выразительных жестов, — тогда, значит, вы любите его, и я не имею права препятствовать вашему счастью.
— Сеньор, вы, наверное, не совсем понимаете: мы с Джеком просто добрые друзья, — возразила Ванесса.
— Как это сдержанно и по-английски! — Невеселая улыбка снова тронула его губы. — Разве англичане не говорят так, имея в виду совершенно противоположное? Успокойтесь, моя маленькая. Я достаточно хорошо изучил вас, и единственным облегчением для меня послужит то, что вы не едете в Чили с этим американцем. Я признаю, что предпочел бы держать вас пленницей здесь, чем видеть вас отданной в его безответственные руки.
С этими словами он подошел к туалетному столику — Ванесса мысленно сравнила его легкую походку с поступью леопарда, — и занялся хрустальным туалетным прибором. Он вынул стеклянную пробку из флакона с духами и поднес ее к носу. Солнечный свет лился сквозь щели жалюзи, и его фигура казалась окруженной золотым ореолом. Неожиданно он обернулся, и Ванессе показалось, что его переполняет ярость:
—Почему вы сказали, что здесь у вас нет будущего?
—Разве вы не собираетесь жениться? — Ей удалось задать этот вопрос почти спокойным голосом. — Я не могу себе представить, чтобы ваша жена одобрила бы мое присутствие здесь, в замке. Кроме того, вы дали мне понять, что у вас есть планы и относительно Барбары. Поэтому я пришла к выводу, что вы имеете кого-то на примете, чтобы выдать ее замуж. Дон Рафаэль, сумеете ли вы понять, если я скажу вам, что она очень несчастна? Ей известны ваши намерения по отношению к сеньору Алвадаасу, и она сказала мне, что убежит из дома, если вы разлучите их.
Дон Рафаэль подошел к кровати, глубоко засунув руки в карманы пиджака. Его ноздри трепетали, а глаза потемнели:
— Вы считаете, что я чересчур суров с Барбарой, но я от души стремлюсь сделать все ради ее благополучия. Моя крестница чересчур эмоциональна, и трудно было ожидать, что она не поддастся порыву, который пробудит в ней первый же привлекательный представитель противоположного пола. Каюсь, я проявил недальновидность, не догадавшись, что мой кузен станет наиболее вероятным объектом ее чувств, но меня слишком занимали некоторые личные проблемы, и по моему недосмотру Рай успел заморочить девочке голову. Поверьте, это просто какое-то наваждение…