Пленница в башне

Уинспир Вайолет

— Но она действительно несчастна, сеньор. — Не отдавая себе отчета, Ванесса схватила его за руку. — Ее коробит при одной мысли, что она должна будет выйти замуж за человека, которого вы ей выберете! Да я и сама чувствовала бы себя точно так же. Пожалуйста, попытайтесь поставить себя на место девушки. Вы захотели бы жениться на человеке, которого для вас выбрали бы, исходя из кастовых интересов, будто речь идет о племенном разведении?..

Он вполне мог разозлиться на ее слова, но вместо этого, взглянул на ее руку, судорожно вцепившуюся в его ладонь, и рассмеялся. Его смех поразил ее своей искренностью:

— Так вы не из малодушных,

моя английская мисс? Так, значит, мы, испанцы, выбираем матерей для наших сыновей по тому же принципу, что и производителей для быков, предназначенных для корриды? Это какой-то новый взгляд на проблему и, весьма возможно, не лишенный оснований.

— Я считаю, что сначала должна прийти любовь, — настаивала на своем Ванесса.

— Послушайте меня! — Все еще смеясь, он присел на кровать. — В большинстве испанских семей существуют приживалки, как назвали бы их англичане. Люди, которые спекулируют своим обаянием, чтобы добиться того, чего не могут самостоятельно заработать. Возможно, мне следовало бы поступить с Раем честно и сократить ему содержание, но я знаю его и знаю, что он попытается добыть себе денег нечестным путем. Да, это истинная правда, и во имя памяти его покойной матери я продолжаю содержать его, чтобы удерживать на более или менее верном пути. Союз между этим очаровательным бездельником и моей крестницей был бы несчастьем, которого я не могу допустить. Он уедет, но скоро мы будем праздновать сбор винограда, и его заменит привлекательный парень с нормальным характером и, черт побери, Барбара полюбит его! Праздник, цыганская музыка и танцы всегда приносят на остров атмосферу любви.

Говоря это, дон придвинулся к Ванессе, и она обнаружила, что он держит ее за руку, передвинув свой большой палец ей на запястье.

— Ваше сердце трепещет, как птичка, — тихонько сказал он. — Я утомил вас?

Она покачала головой. Ее переполняло ощущение его близости. От ошеломляющего, безграничного наслаждения по ее телу пробежала дрожь, она безвольно откинулась на подушки, не сводя с его лица своих выразительных зеленых глаз.

— Вы ведь еще не видели, как танцуют фламенко? — спросил он. — Это впечатляющее зрелище! Вы получите большое удовольствие.

— Но ведь я уезжаю, — едва выговорила она.

— Не раньше, чем окончательно поправитесь, а прием в замке состоится на следующей неделе. И вы будете присутствовать на нем.

— На приеме? Званом ужине? Ну как же без меня? — Ее губы тронула ироничная улыбка.

— Уверяю, вам будет что вспомнить, когда вы окажетесь вдали от Луенды. Полно язвить, вы ведь не покинете нас до праздника?

Праздник! Ее сердце сжалось — в этом слове она уловила намек на то, что он будет рад ее отъезду.

— Хорошо, сеньор, я останусь. — Она заставила себя улыбнуться и, чувствуя, как заныло ее сердце, решила, что по-прежнему будет делать вид, будто торопится уехать в Чили ради встречи с Джеком Конроем. Впрочем, куда именно она едет, не имело значения, лишь бы быть подальше от замка и от него, человека, которого она полюбила. Теперь она это окончательно поняла.

Она закрыла глаза и попросила его уйти. Открыв их снова, она обнаружила, что он неслышными шагами уже вышел из ее спальни и прикрыл за собой дверь. Она лежала, тоскливо глядя в потолок и чувствуя, как удары сердца отдаются во всем теле. Как она была глупа, что не догадалась вовремя, какие чувства внушает ей этот испанский дон, спасший ей жизнь! Это была вовсе не благодарность — ничего похожего

на благодарность! Если одно его прикосновение повергало ее в трепет, бесполезно внушать себе, будто ей хочется быть от него подальше, что он неприятен ей и кажется невыносимым.

Истинная причина лежала на поверхности: ей хотелось покинуть замок до того, как он станет супругом Лусии Монтес. Она знала, что Лусия вернулась и снова здесь, в замке, вместе с ним. Барбара сообщила ей об этом.

Следующие несколько дней были полны впечатлений, которые сменялись, как в калейдоскопе. Они помогали Ванессе отвлечься от горьких и вместе с тем сладостных мыслей о ее жизни на острове. А как-то ей позвонил Гарри. Его переполняло чувство раскаяния, но в то же время он кипел возмущением. Видимо, дон Рафаэль, не выбирая выражений, строго-настрого запретил ему показываться в замке.

—Мне необходимо увидеть вас, дорогая, — умолял он. — Я должен сказать вам, как сожалею обо всем случившемся. Девочка моя, неужели вас держат там как пленницу?

—Не говорите глупостей, — рассмеялась Ванесса, и тут ей на память пришли слова дона, заявившего однажды, что посадит ее под замок, если она продолжит встречаться с Элсингом. Он явно не питал симпатии к молодому техасцу. — Как вы себя чувствуете, Гарри? Мне сказали, что у вас сломаны ребра и пострадало лицо. Надеюсь, все это не очень серьезно?

— Я заслужил кару, — проворчал он. — Не перестаю упрекать себя за то, что мчался, как ненормальный. Но все это из-за того, что потерпел неудачу. Ванесса, как теперь насчет Чили, все отменяется?

— Боюсь, что да, — призналась она.

— Вы сами раздумали ехать со мной или просто подчинились приказу этого проклятого испанца? Черт возьми, что он о себе воображает? — Гарри чуть не разразился ругательствами. — Должен признаться, он разнес меня в хвост и в гриву, заявив, что я мог вас убить. И на год лишил меня водительских прав, только представьте себе!

— Что же, он преподнес вам урок, — спокойно ответила Ванесса.

— Я вижу, что и вы на его стороне. Уверен, что он то и отговорил вас ехать со мной в Чили.

— Дону Рафаэлю не потребовалось этого делать, Гарри. Я сама приняла решение.

— Значит, у меня не осталось шансов? Вы даже не позволите мне доказать, что я могу быть не только ненормальным болваном, который чуть не угробил нас обоих?

Ванесса слушала в трубке его охрипший от волнения голос, но понимала, что откровенный отказ лучше, чем пустые обещания о встрече в Чили. Ее сердце было полно чувством к другому мужчине, и для Гарри не осталось в нем места. Даже и для Джека теперь вряд ли нашелся бы уголок, внезапно поняла она и вспомнила, как когда-то собиралась выйти за него замуж.

—Вы скоро забудете меня, Гарри, уверяю! — сказала она на прощание. — Непременно станьте другим, и вы сумеете доказать, что вы славный парень.

Они еще немного поболтали, и Элсинг убедился, что, несмотря на все его усилия, надежды больше не осталось. Он пожелал ей всего хорошего и повесил трубку.

На следующее утро, когда Ванесса читала на своем залитом солнцем балконе, служанка принесла ей маленькую посылку. В белом замшевом футляре лежал трилистник из зеленого камня на тонкой золотой цепочке. К нему прилагалась визитная карточка, подписанная рукой Гарри: «Я самый счастливый человек, Рыжик, потому что узнал вас и, когда в следующий раз встречу девушку с зелеными глазами и волосами цвета меди, постараюсь не торопить события».