Пленница. Родишь мне ребёнка
Шрифт:
Нет, ему не нравилась имитация. Это у меня не было выбора, а он выбирал то, что хотел.
Вино, еду, меня.
— Может быть.
Захар посмотрел с вопросом. Я взяла с тарелки кусочек сыра и, откусив, ответила прямым взглядом.
— Может быть, я и умнее. Но в гадалки не нанималась. Говори, как есть.
— Смотрю, ты стала дерзкой. Когда успела?
— А ты знаешь, какой я была? Что ты вообще знаешь обо мне, Захар?
— Мне о тебе не нужно ничего знать. Ты родишь мне сына и на этом всё.
— Как замечательно! – нервно засмеялась,
Откуда-то появилась жёсткость, даже жестокость. Поставив фальшивое вино, я подошла к нему и выдернула бокал из его рук. Выплеснула вино на землю.
— Посадил меня в свою лодку? Так вместе поплывём. Я не буду твоей игрушкой! И заменой твоей жене не буду. Не хочешь говорить, что случилось – скажу я. Каким-то образом Юра виноват в том, что твоя Настя отправилась на тот свет. Каким, я не знаю. И мне это не так, чтобы интересно. Мне вообще не интересно, что было до меня! Если я в чём-то виновата, так только в том, что вышла замуж за Юру. Но это не имеет к тебе отношения.
Он опять скривил губы и коснулся моего лица. Погладил по щеке. Мягко, нежно до судороги, и опасно.
— Ты права, — его голос прозвучал убаюкивающе, а я мурашками пошла с головы до ног. Пальцы замерли, а взгляд в мгновение стал ледяным.
Захар резко схватил меня за подбородок и сжал до боли.
— Ты виновата именно в том, что вышла замуж за Королькова. Девять лет назад он насмерть сбил на пешеходном переходе женщину. Этой женщиной была моя жена. Но тогда у меня не было возможности мериться силами с его отцом. Но я пообещал, что он вернёт мне всё сполна. Пообещал, чёрт подери, что костьми лягу, но заставлю его ответить. Теперь он отвечает. Сука… — процедил и разжал пальцы.
Я только и успела сделать вдох, а он опять касался меня с нежностью. Гладил по щеке, по скуле.
— Он забрал у меня её, я у него тебя. Всё честно, Вика. А имеешь к этому отношение ты или нет – мне плевать. Всё честно.
Верит ли он в это в действительности, я понять не могла. Одно знала наверняка – Захар слишком умён, чтобы обманывать себя. Весь этот фарс походил скорее на хорошо продуманную месть, и, глядя в серые, наполненные стальным равнодушием глаза, я только убеждалась в этом.
— По какому поводу у нас праздник? – спросила я, отойдя к столу.
Захар прошёл за мной, но сел не на скамью, а на край стола. Приподнял бокал.
— Не догадываешься?
Я напряглась. Мысли, что я могла ошибиться, не оставляли ни на секунду с тех пор, как горничная сказала про ужин.
— Зачем мне гадать? – всё-таки напустила на себя отрешённость. – Ты меня заставил с тобой ужинать, ты и скажи.
Захар снова наполнил свой бокал вином. Пригубил и, пропустив ножку между средним и указательным пальцем, прищурился. Бокал лежал у него в ладони, он водил большим пальцем по стеклу, а у меня отчего-то слабели ноги. Если бы я стояла на ветру около обрыва, было бы и то проще.
—
— Козел, — прошипела, с трудом сдержавшись, чтобы не выплеснуть свой бокал ему в рожу.
Видимо, желание красноречиво отразилось у меня на лице, потому что сталь глаз Захара стала предостерегающей. Он показал мне на место напротив и приподнял вино, потом кивнул на моё. Я ненавидела его. Сейчас, как никогда сильно.
— Твоей жене повезло. Она навсегда от тебя избавилась. Думаю, она в какой-то степени даже благодарна Юре.
Он стиснул зубы.
Наконец хоть какие-то эмоции. Да, я тоже могу быть жестокой, благо, есть у кого учиться.
— Ты – её тень. А тени положено быть послушной и молчать, Вика.
За стол он так и не сел. Пил вино и рассматривал меня. Соскучился, наверное!
Ответила ему таким же взглядом.
— Тень – то, до чего нельзя дотронуться. – Поднялась и встала напротив. – Ты бы разобрался. То тебе нужна плоть и кровь, то молчание и покорность. Всё сразу получить нельзя, Захар. Нель-зя. Так не бывает. Если ты так хорошо знаешь жизнь и людей, об этом тоже должен знать.
Он снова прищурился. На столе в массивных квадратных подсвечниках горели свечи. Их пламя было видно сквозь узорчатые стенки. Оно отражалось на стекле бутылок, бокалов и в глазах Захара, отбрасывало слабые тени. От прохладного ветра я поёжилась.
Захар поставил пиджак и, взяв с диванчика плед, расправил его, а потом, ничего не говоря, накинул мне на плечи.
— Спасибо, — сказала я тихо. – Только тени не чувствуют холода. Разве не так?
— А ты не глупая.
— А должна быть глупой?
На этот вопрос ответа я не получила, как и на многие другие. Если бы в прошлом такой ужин устроил бы Юра, я пришла бы в восторг.
Попробовала расслабиться. Я не беременна, и это уже хорошо. Просто замечательно.
— У меня к тебе предложение есть, — сказала как можно спокойнее после затянувшегося молчания. – Давай найдём суррогатную мать. Я дам свою яйцеклетку, и она выносит тебе ребёнка, если ты так хочешь, чтобы он был похож на твою жену. Это разумно, Захар. Куда разумнее, чем тот бред, который придумал ты.
Он задумался, и я затаила дыхание. Только бы он согласился. Несколько дней, и всё закончится, я забуду обо всём, как о кошмаре, начну жизнь заново. Может быть, на несколько месяцев уеду к брату в горы и…
— Нет, — сказал он коротко. Как выстрел в упор из пистолета с глушителем.
Всего одно «нет», а сердце полетело в пропасть.
— Всё будет так, как я с сказал, Вика.
— Но почему?! – вскрикнула с отчаянием. – Это ведь разумно! Я…
— Давай обойдёмся без истерик. Можешь считать, что я против искусственного оплодотворения, — сдержанно усмехнулся, а во взгляде появилось непонятное мне презрение.