Пленница
Шрифт:
«Основы этикета», — прочитала на одной из них Тамара. « Governess in VHS » [8] , — прочитала она на другой.
— Просто я хочу, чтобы ты была готова показаться на людях.
— Я смотрю телевизор и фильмы…
— Этого недостаточно. Правильно есть устрицы и носить вечерние туалеты — это искусство, которому надо учиться.
— Я «за»! — радостно заблестели глаза у Тамары. — Я готова пройти
8
Видеогувернатка (англ ).
С этого дня Тамара установила для себя жесткое правило. Утром несколько часов тренировки, потом душ, после которого она устраивалась за трюмо и приводила в порядок прическу, тщательно накладывала макияж, делала маникюр. Погом выбирала на вечер платье и туфли. И с этого момента старалась постоянно наблюдать за собой со стороны. Какое у нее сейчас выражение лица? Какая осанка? Какая походка даже за те несколько метров, что она простучала высокими каблучками по паркету до холодильника и обратно?
И уже через десять дней Монучар, неожиданно решивший пригласить свою подопечную к себе наверх и встретить Новый, 1994-й год с ней вдвоем, на исходе праздничной ночи не удержался от восторженной похвалы.
— Поздравляю. Ты держишься как настоящая леди.
— Благодарю, Монучар, — слегка склонила набок головку Тамара.
Не исключено, что в ту новогоднюю ночь Монучар, действительно, разглядел в своей «домашней зверюшке» нечто большее, чем просто живое существо, требующее ухода и хорошего обращения.
Как бы там ни было, но с 1 января 1994 года Монучар стал опять, как и прежде, появляться в «подвальных апартаментах» почти каждый вечер.
Тщательно накрашенная, наряженная в облегающее фигуру вечернее платье, Тамара встречала своего генацвале легкой улыбкой и холодным поцелуем в колючую от вечерней щетины щеку. Моча устраивался в своем любимом кресле, зажигал установленные в высоком подсвечнике на журнальном столике свечи. Тамара доставала из шкафчика бутылку вина для него, а для себя переливала в графин из пакетика сок. Доставала из холодильника ведерко со льдом и корзиночку с фруктами. И, придерживая узкий подол платья от Пьера Кардена, скромно пристраивалась на уголке своего кресла. Плотно сдвинув коленки, обтянутые чулками.
Все! Эффектные стрип-шоу с тренажером вместо пилонаи показательные выступления по боевому у-шу исчерпали себя!
…Когда, выдержав генацвале на голодном пайке две недели, Тамара все же легла с ним в постель, он, прежде чем прикоснуться к ней, прошептал:
— Помнишь, когда ты только еще у меня появилась, я напророчил тебе, что ты станешь или знаменитой писательницей, или актрисой, или самой отъявленной бестией в мире?
— Помню.
— Не знаю, как насчет писательницы или актрисы, но в третьем ты явно преуспеваешь.
Генацвале стал просто душкой. Он вдруг обнаружил, что о Тамаре можно не только заботиться и выполнять ее скромные просьбы, за ней, оказывается, еще можно ухаживать. Было всё… За исключением разговора о Тамарином
Но прошел месяц… еще один месяц… миновала зима, наступила весна.
Тамара заканчивала программу десятого класса.
Монучар молчал.
В середине апреля она торжественно объявила:
— Все, со средним образованием вроде покончено! Остается лишь сдать экзамены!
И при этом подумала:
«Вот теперь, дорогой, уже никак не отвертишься. Готовься выпускать птичку на волю, птичке надо продолжать образование. Пора обсудить вопрос: где продолжать? Где жить? И как жить? С какими документами? Под какой фамилией — вымышленной или своей? И не пора ли уже вплотную заняться Светланой Петровной и дядькой Игнатом?»
По ее просьбе Моча несколько раз аккуратно наводил справки о житье-бытье этой парочки, которая, провернув свое черное дело, против всех ожиданий не распалась, а продолжала обитать в квартире на Красноселке. При этом судьба дядюшке и домоправительнице явно благоволила. Первый, как сообщал Монучар, уже два года как не берет в рот спиртного, зарегистрировал фирму, купил грузовик, нанял продавцов и довольно успешно торгует по всему Пушкину яйцами и «ножками Буша». Светлана Петровна, взяв старт с должности рядовой инспектрисы РОНО, умудрилась стремительно вскарабкаться по служебной лестнице, достичь ее верхних ступенек и теперь занимает весьма тепленькое местечко в районной администрации.
«А не пора ли свергнуть этих уродов с вершин, на которые они взгромоздились, и посмотреть, с каким грохотом они покатятся вниз? — подумала Тамара, выслушав отчет Монучара. — Пора! — решила она. — Я уже набралась достаточно сил, чтобы устроить им преисподнюю. Мне для этого не хватает только свободы. И когда же проклятый грузин наконец соизволит завести разговор о моей дальнейшей судьбе?!!»
— Я тебе помогу сдать выпускные экзамены, — вместо этого предложил он. — Вернее, попробую их принять.
Тамара не сдержалась и откровенно расхохоталась:
— Не сомневаюсь, что при этом раскладе я окажусь или круглой отличницей, или получу одни неуды.
Но Монучар, к ее удивлению, отнесся к обязанности экзаменатора с полной ответственностью, и уже через три дня Тамара получила на выбор три темы и засела за выпускное сочинение по «Преступлению и наказанию» Ф. Достоевского. И получила за него две четверки. Потом заработала трояк по литературе за то, что не знала ни одного стихотворения Блока. И пятерку по физике.
Все остальное она сдала на пятерки.
— Несмотря на две тройки… — подвел итог Монучар девятого мая, приняв последний экзамен, — будем считать, что со школьной программой ты справилась. Поздравляю! Что тебе подарить?
— Определенность.
— Че-го?!! — непонимающе раззявился грузин.
— Определенность. Я хочу точно знать, какая судьба мне уготована. Свобода, дальнейшее образование, долгожданная месть Толстой Заднице и дядьке Игнату? Или по-прежнему заточение в этом подвале с абсолютно размытыми перспективами…