Пленник (Чужая вина)

Монк Карин

– Что ж, может, и подойдет. – Оливер окинул Хейдона критическим взглядом. – Как я понимаю, парень, виконт был одного с тобой роста. Он, конечно, был гораздо толще, но если ушить кое-где… К счастью, и Юнис, и Дорин умеют обращаться с иголкой, а я могу начистить сапоги так, что будут сверкать как новенькие.

– По-моему, после хорошей ванны вам покажется, что мир не так уж и плох, – заметила Юнис. – Олли, почему бы тебе не устроить для него ванну? А мы с Дорин пока пороемся в вещах виконта. Если поторопимся, то к приходу мисс Женевьевы его светлость

будет чистый и красивый.

– Отлично! – Оливер был в восторге – ведь его освободили от работы на кухне. – Что ж, парень, попытаемся придать тебе сносный вид. Может, станешь похожим на того джентльмена, которым был до этой злосчастной истории с убийством.

Скрипнула входная дверь, и в дом ворвалась шумная стайка детей.

– Я первый! Я победил! – ликовал Джейми.

– Потому что ты меня оттолкнул! – закричал Саймон. – Ты сжульничал!

Грейс наморщила носик, потом расплылась в улыбке:

– Кажется, пахнет имбирным бисквитом.

– Это не имбирь, а гвоздика, – нахмурившись, возразила Аннабелл. – Опять Юнис готовит рубцы.

– А может, она делает и бисквиты, и рубцы? – с надеждой в голосе проговорила Шарлотта и, прихрамывая, направилась к кухне.

– Если и так, она не даст тебе сейчас бисквит, – с уверенностью заявил Джейми. – Скажет, что скоро обед.

– А ты скажи, что видела на картинах голых леди, – подсказала Аннабелл. – Она сразу даст бисквит, чтобы ты об этом забыла.

– Если хотите поговорить с Юнис о том, что сегодня видели, то пожалуйста, – сказала Женевьева, входя в холл. – Но вы только что пили чай с булочками, так что до обеда потерпите.

– Я выпила только одну чашку, а Саймон две, – заныла Грейс. – Это несправедливо.

– Прекрасно. В следующий раз выпьешь две чашки, и получится, что все честно, – сказала Женевьева, пытаясь восстановить справедливость.

– Можно, в следующий раз я сяду рядом с Джеком? – спросил Джейми, улыбаясь новому другу.

– Об этом надо спросить у него самого.

Джейми с обожанием посмотрел на Джека:

– Можно?

Джек молча пожал плечами и отвернулся.

Женевьева внимательно посмотрела на него. Весь день он был холоден и держался в стороне от остальных; когда же она собирала всех вместе, становился позади всех, словно старался держаться от нее подальше. А если дети его о чем-нибудь спрашивали, то отвечал неохотно, сквозь зубы. Очевидно, его смущало их дружелюбие, поэтому он старался выдерживать дистанцию. Женевьева поняла, что он все еще думал о побеге, и очень расстроилась. Однако его поведение казалось вполне естественным – он был старше остальных детей и, наверное, считал себя вполне взрослым и самостоятельным человеком. Что ж, ей оставалось лишь надеяться, что мальчик образумится и откажется от своих планов.

– Раздевайтесь побыстрее, – обратилась к детям Женевьева. – Вешайте свою одежду в шкаф, а потом мы пойдем в гостиную и продолжим читать «Приключения Гулливера». – Она развязала ленты своей шляпки и сняла плащ. – Саймон, будь добр, повесь.

Малыш,

похожий на эльфа, подскочил к ней, схватил тяжелый плащ и почти утонул под ним. Женевьева же, ко всеобщему восторгу, нахлобучила свою шляпку ему на голову.

– Глядите, я Женевьева! – завопил Саймон и несколько раз повернулся, чтобы всем было видно.

– Только не порви, – с деланной строгостью сказала Женевьева. – Ну как, все готовы? Тогда идемте. – Она открыла дверь в гостиную и замерла у порога.

Навстречу ей поднялся из кресла высокий элегантный джентльмен.

– Добрый вечер, мисс Макфейл. – Хейдон учтиво поклонился. – Надеюсь, вы с детьми приятно провели время?

Женевьева же смотрела на него во все глаза. Разумеется, она прекрасно понимала, кто перед ней, но все же не узнавала. Теперь лорд Редмонд совершенно не походил на полудикого красавца воина со всклокоченными волосами и покрытыми щетиной щеками. Он побрился, и сразу стало очевидно, что лицо его достойно кисти художника эпохи Возрождения. Густые черные волосы, тщательно вымытые и причесанные, волнами ложились на воротник, а плечи его облегал… Только сейчас Женевьева поняла, что на нем черный фрак, серый жилет, белая рубашка, брюки и шейный платок, повязанный умелой рукой. Это были вещи ее отца, но их прекрасно ушили и подогнали к фигуре маркиза, так что он сейчас выглядел модно одетым утонченным джентльменом, который приготовился принимать гостей или, может быть, ехать в клуб.

Возможно, в свое поместье. При этой последней мысли Женевьева вдруг почувствовала, что вот-вот лишится чего-то очень для нее важного, и из груди ее невольно вырвался вздох.

– Женевьева водила нас смотреть на картины с голыми людьми, – сообщил Джейми, усаживаясь в кресло у камина. Джейми, как и другие дети, постоянно заходил в спальню, где лежал выздоравливавший Хейдон, но сейчас он, казалось, не заметил произошедших в маркизе перемен. Или же не придавал им совершенно никакого значения?

– В самом деле? – Хейдон с веселой улыбкой посмотрел на Женевьеву. – Тебе, Джейми, действительно понравилось?

Малыш пожал плечами.

– Картины с овцами лучше.

– Самое лучшее – это когда мы пошли пить чай, – заявил Саймон. – Я выпил две чашки – с молоком и с медом. И доел сладкую булочку Шарлотты, когда она сказала, что больше не хочет.

Шарлотта в смущении взглянула на Хейдона:

– Просто я уже наелась.

– В следующий раз я возьму две чашки. Просто ради справедливости, – сказала Грейс.

– А я в следующий раз сяду рядом с Джеком, – заявил Джейми; малыш был в восторге от такой перспективы. – Правда, Джек?

Тот покосился на Женевьеву, но она промолчала.

– Голые были очень красивые, – объявила Аннабелл, усаживаясь на диван и расправляя свою широкую юбку.

– Не понимаю, как эти женщины лежали голые, пока их рисовали… – пробормотал Саймон, словно размышляя вслух. – Им же было холодно, верно?

– Они позировали летом, – объяснила Грейс. – Летом не холодно. Иногда даже жарко.