Пленник (Чужая вина)

Монк Карин

Дорин вздохнула.

– Но если мы разрешим вам пойти, то вы не должны там раскрывать рот, договорились?

Женевьева кивнула:

– Хорошо.

– Надо что-то сделать с ее белыми зубами, – сказал Оливер. – И еще, может быть, найдется старая шляпа, чтобы прикрыть красивые волосы?

– Передние зубы надо замазать воском, и они станут кривые и желтые, – сообщила Аннабелл. – Так делают в театре.

– А волосы я посыплю золой из печки, – добавила Юнис, оглядывая копну золотисто-рыжих волос Женевьевы. – Пропадет блеск и цвет, и в придачу добавится возраст.

– А

как насчет ее фигуры? – не унимался Оливер. – Я не хочу, чтобы за ней увязались все мужчины.

– У меня есть старое платье, которое на ней будет висеть, как мешок, – сообщила Дорин. – Оно придаст ей нищенский вид.

– Давайте я намажу ей лицо жженой пробкой, – предложила Грейс. – Я однажды попробовала на Аннабелл, и она стала выглядеть поразительно грязной, как будто неделю спала под печкой.

Оливер вздохнул:

– Тогда согласен. Попробуйте сделать мисс Женевьеву такой, чтобы никому не захотелось взглянуть на нее во второй раз, а потом то же самое сделайте с собой. Но долго не возитесь, мы должны поскорее добраться до Чертова логова и найти нашего парня, пока не поздно.

Глава 14

Когда Женевьева со своим отрядом добралась до зловонного лабиринта Чертова логова, уже стемнело и сильно похолодало. Из дырявого одеяла облаков на них сыпалась снежная крупа, мелкая, как соль; она била в лицо тысячами тонких иголок, но была не настолько густой, чтобы прикрыть отбросы и грязь во всех закоулках Чертова логова и отбить вонь отходов и прокисшего эля. Здесь повсюду валялось битое стекло и повсюду громоздились огромные кучи мусора. Женевьева едва сдерживалась – ей очень хотелось предупредить детей, чтобы они ступали осторожнее, но она поклялась памятью отца, что не откроет рот, и теперь шла молча, стараясь быть как можно незаметнее.

Вообще-то она думала, что в ее нынешнем облике нет ничего особенного. В заляпанном грязью старом платье, с присыпанными пеплом волосами, с загримированным лицом и со свертком в руках, она изображала несчастную молодую мать. Оливер заставил ее замазать передние зубы желтым воском, хотя Женевьева уверяла его, что не раскроет рта. В результате между зубами и верхней губой налип бугорчатый холм, и создалось впечатление, что ее недавно ударили кулаком в лицо. Дорин сказала, что в Чертовом логове женщины регулярно подвергаются избиениям, и поэтому распухшая губа поможет ей выглядеть «как положено».

Из труб домов грязными клубами валил дым, а воздух наполнялся запахами гнилой капусты и тухлого мяса. От этой вони у Женевьевы разболелась голова, и ей казалось, что ее вот-вот стошнит. Она закрыла нос шарфом и заставила себя дышать как можно реже. Шагая следом за Оливером, она думала о тех несчастных, которым приходилось здесь жить, думала о том, что эти люди, наверное, никогда не моются – во всяком случае, никогда не принимают ванну.

– Вот этот, – сказал Джек, указав в сторону ветхого дома в самом конце улицы.

– Уверен? – спросил Оливер.

Джек кивнул:

– Да, уверен. Его втащили в ту дверь. Я подождал, потом пошел за ними. По-моему, они поднялись на второй или на третий этаж. А потом они скрылись в какой-то квартире.

Я не пытался их искать, потому что не хотел шуметь. К тому же я торопился вернуться домой.

– Смотрите! – Джейми показал на кучу отбросов.

– Стой на месте. – Дорин ухватила его за плечи. – Это крыса. Здесь на улицах полно крыс.

– Правда? – Джейми с интересом смотрел на мусор. Внезапно из кучи высунулась полосатая рыжая головка.

– Кошка! Это кошка! – Он с восторгом смотрел на животное.

– Бедняжка, у нее голодный вид. – Женевьева протянула руку: – Здравствуй, киса.

Кошка подняла голову и обнюхала руку – нет ли в ней чего-нибудь съедобного.

– Не дотрагивайтесь, она, наверное, в лишаях, – предупредила Юнис. – Бог знает, какие гадости водятся в ее шерсти.

Женевьева присела возле кошки.

– Бедненькая, должно быть, она голодная.

– Если и так, нас это не касается, – заявила Юнис. – У нас есть о чем беспокоиться и без этой вшивой твари.

Женевьева жалобно посмотрела на нее:

– Но если мы ее здесь оставим, она умрет от голода.

– Глупости! Здесь столько мышей и отбросов, что ей на год хватит.

– Не забыли про наш план? – спросил Оливер. – Помните, что мы решили?

Все утвердительно закивали.

– Тогда пошли. Только молчите, все разговоры будем вести мы с Дорин.

Они перешли через улицу, которую уже прикрыл снежок, так что ногам в ветхой обуви было холодно. Все были одеты в рванину, и все несли какие-нибудь сумки. Только Шарлотта шла без ноши, она опиралась на костыль, которым обычно старалась не пользоваться. Они походили на семью бедняков, бродившую в поисках жилья, – для Чертова логова это было обычное зрелище, поэтому никто их не тревожил, никто не задавал вопросов. Люди, с которыми они сталкивались на улице, отводили глаза и ускоряли шаг. Женевьева догадывалась: люди боялись, что у них попросят корку хлеба или место в доме, где семья могла бы отдохнуть и отогреться.

Они открыли дверь дома, и в нос ударила тошнотворная вонь от старых трущобных печей и переполненных ночных горшков. Но был здесь и другой запах – запах человеческих тел, не знавших ванны. Джейми с отвращением поморщился, но остальные дети никак не реагировали. «Возможно, – подумала Женевьева, – им слишком хорошо знаком этот ужасный запах».

– Простите, сэр, – обратился Оливер к прыщавому молодому человеку, спускавшемуся по лестнице. – Я ищу своего сына…

– Иди к черту. – Парень направился к двери. – Пропади пропадом! – заорал он, когда полосатая кошка шмыгнула у него под ногами. Он занес ногу, чтобы ударить ее, и Шарлотта взвизгнула.

– Оставь ее! – рявкнул Джек и подхватил на руки лохматую тварь.

Глаза парня сузились:

– Ты что, собираешься мне приказывать?

– Ну-ну, хватит, нам не нужны неприятности, – сказал Оливер, заслоняя Джека. – Это его кошка, вот и все. Конечно, паршивая тварь, но полезна от мышей. Вы сами не хотели бы избавиться от мышей, а?

Парень нахмурился:

– Держи от меня подальше этого костлявого ублюдка.

– Да, конечно, – кивнул Оливер, не зная, о ком речь – о Джеке или о кошке.