Пленник гибнущего мира

Смородин Кирилл

Круглые лампы на потолке поливали коридор слабым голубоватым светом.

«Мертвым», – от невольной мысли Андрей передернулся.

Горы мусора кончились, коридор сворачивал вправо. Прижавшись к стене, Духов выглянул и увидел небольшой зал с четырьмя деревянными дверями. К стене крепились три длинные полки. На верхней лежали инструменты: пара тесаков, здоровенные щипцы, пилы, молотки и сверла.

«Он ими… детей», – Андрея продрал мороз. Внизу живота болезненно сжалось.

Он перевел взгляд на следующую полку и приоткрыл рот. Ее

занимали искусственные части тел. Духов увидел несколько колпаков – совсем как был у того мальчика, – глаз, рук, ног. Пластмассовых, стеклянных и деревянных… Андрей понимал, что конечности мертвы, что они не могут быть живыми, потому что… Просто потому что не могут… Но все же не мог отделаться от ощущения, что они чувствуют его и вот-вот потянутся вперед.

Тут же лежали блестящие металлические штыри, болты, спицы, пружины и гайки.

То, что было на нижней полке, пряталось под светло-зеленой клеенкой. Покрытой пятнами крови.

– Он не Столяр, – одними губами прошептал Андрей, не в силах отвести взгляд от темных клякс на глянцевой поверхности. Было противно и страшно даже думать, что скрыто под клеенкой. – Он Мясник… Или Палач…

Наконец, ему удалось опустить глаза. Отойдя на пару шагов, Духов глубоко вдохнул и стал соображать, что делать дальше. Для начала предстояло выяснить, что находится за каждой из дверей.

Снова выглянув из-за стены, Андрей оглядел зал и болезненно сглотнул. Идти дальше было очень страшно.

«Давай, – сказал себе Духов. – И так уже слишком далеко зашел».

Первые метры дались особенно трудно – скрытая за горами хлама стена служила хоть каким-то укрытием. И отдаляться от нее…

Мысль оборвалась, когда за одной из дверей послышались тяжелые шаги.

Сердце обожгло испугом. Андрей замер.

Шаги приближались. Потом ближайшая дверь вздрогнула. Грохотнула.

Андрей метнулся назад. Присел на корточки, поближе к завалам, и услышал, как дверь открылась.

Снова шаги. И сопение.

На четвереньках Духов приблизился к повороту. Выглянул.

Фрон топтался посреди зала. Рядом была Шэрон. Столяр держал девочку за воротник. Та едва стояла. На бледном лице застыл страх. Андрей понял, что она в любую секунду может лишиться чувств.

Отпустив Шэрон – та пошатнулась, но не упала, – Столяр приблизился к полкам. Отвернулся от девочки. Постоял пару секунд, глухо бормоча. Левая рука вытянулась. Пальцы касались то щипцов, то пилы, то протезов. Бормотание стало громче.

Потом Фрон хрюкнул. Боком отошел от полок. Приблизился к девочке и, снова взяв за шиворот, направился к другой двери. Толкнул, и оба скрылись.

«Надо за ними», – подождав пару минут, убедившись, что все спокойно, Андрей не без труда выпрямился. Шагнул вперед, старательно прислушиваясь.

Тишина.

Вот и дверь, за которой исчезли Столяр и Шэрон. На цыпочках Духов подошел к ней. Уже хотел взяться за ручку…

…Как вдруг опять услышал тяжелые шаги Фрона.

Страх подтолкнул в спину.

Андрей развернулся, кинулся прочь. Вновь оказавшись за поворотом, распластался на полу. Зажмурился.

Он не знал, успел ли скрыться до того, как Столяр вернулся в зал, и каждую секунду ждал полного злобы рева. Но вместо этого – лишь шум крови в ушах.

Пролежав секунд пять, Духов отважился разлепить веки и поднять голову. Коридор был пуст.

Тогда Андрей пополз вперед. Остановился. Приподнявшись на руках, выглянул и увидел Фрона.

Тот снова был у полок – только теперь рядом с великаном стояла тележка. Столяр загружал ее. Неторопливо, словно раздумывая. Он бубнил, брал то одно, то другое. Осматривал. И либо возвращал на полку, либо клал на тележку.

«Выбирает, – с ужасом понял Духов. – Думает, что… сделать… из Шэрон».

Смотреть на кривоногую громаду с костлявыми суставчатыми руками становилось невыносимо. Страх превращался в холод, и Андрею казалось, что его вот-вот приморозит к железному полу. А Фрон все перебирал содержимое полок.

Неизвестно, сколько бы еще это продлилось, если бы не странные ноющие звуки и грохот за одной из дверей – противоположной той, куда Столяр увел Шэрон.

От неожиданности Духов вжался в пол. Стиснул зубы. Напрягся.

Фрон вздрогнул, захрипел. Повернулся всем телом.

Опять грохот. А еще крики и плач.

Столяр зарычал. Грохнул рукой по полке и направился к двери.

Зал опустел.

«Пора!» – скомандовал себе Андрей и поднялся.

К крикам и плачу за дверью прибавился хриплый рев. Загрохотало.

Вжимая голову в плечи, каждую секунду ожидая возвращения Фрона, Духов проскользнул в зал. Взгляд против воли остановился на тележке…

…На изогнутой пиле с двумя рукоятями. На огромном тесаке. На клещах. На иглах. На зажимах. И на пластмассовой руке с ковшиком вместо кисти…

Андрей окаменел, не в силах отвести от тележки глаз.

«Это все для Шэрон!» – стучало в голове.

Новая волна криков и грохота отрезвила. Духов повернулся к двери. Толкнул.

Та поддалась, открыв новый, очень узкий, коридор. Он вел вниз и заканчивался дверным проемом, из которого лился все тот же мертвый голубоватый свет.

Тихонько прикрыв дверь, Андрей двинулся вперед. Преодолел коридор. Шагнул в проем. И оказался в небольшой комнатке, обставленной наподобие операционной.

С низкого потолка светили четыре лампы. Под ними, на металлическом столе, привинченном к полу, лежала Шэрон. Голая и полностью вымазанная йодом. Рот девочки затыкала грязная губка. Руки и ноги зажаты в странных, похожих на тиски, механизмах. Стол с двух сторон огораживала ширма. На желтой клеенчатой поверхности темнели высохшие кровавые разводы. У стены высился стеллаж, заставленный десятками склянок и железных коробков. Рядом, на табурете, была скомканная одежда Шэрон. А прямо перед девочкой в воздухе висело большое зеркало. Она смотрела в него и плакала.