Пленник замка Зенды

Энтони Хоул

Затем, отвесив герцогу шутовской поклон, Руперт заявил:

– И, смею заметить, по вашей милости принцессе достанется муж куда лучше того, что ей предназначался.

Тут герцог совсем потерял власть над собой. Он приказал Руперту замолчать и покинул зал. Руперт повиновался, но не сразу: сначала он подошел к мадам де Мобан, поцеловал ей руку и окинул ее недвусмысленно нежным взглядом. Разъяренный Майкл просто пожирал его взглядом, но тот и в ус не дул.

Впрочем, на этом веселая информация завершилась. Остальные сообщения Йоханна позабавили нас куда меньше. Если Тарленхайм жил напряженным

ожиданием, то тем же жил и замок Зенда. Король серьезно занемог. Йоханн видел его: он был так слаб, что почти не мог передвигаться. Майкл до того перепугался, что вызвал из Стрелсау врача. Осмотрев короля, тот ужаснулся и начал умолять Майкла отпустить его. Он сказал, что не хочет быть замешанным в это дело. И тут Майкл имел наглость объяснить несчастному доктору, что тот должен сохранять здоровье короля, пока это необходимо герцогу, и тотчас лишить его жизни, когда герцогу король больше не будет нужен. Правда, доктору все же удалось кое-что сделать для несчастного пленника. Он уговорил допустить к нему мадам де Мобан, заявив, что только женщина может должным образом ухаживать за таким тяжелым больным.

Я понял, что обитатели Зенды оказались в не менее сложной ситуации, чем мы. Король таял на глазах, я же был жив и здоров. При таком раскладе смерть короля отняла бы у Майкла последнюю надежду. Вот почему в Зенде царила тоска и раздражение. Отношения между Майклом и оставшимися четырьмя приближенными были напряжены до предела. Но чем мрачнее делался Майкл, тем большее веселье охватывало Руперта Хенцау. Он то и дело принимался смеяться или петь и, по словам Йоханна, просто покатывался от хохота каждый раз, когда к королю отправлялась Антуанетт де Мобан.

Больше Йоханну было нечего нам сообщить, и, получив причитающиеся кроны, он принялся упрашивать, чтобы мы не посылали его в Зенду. Бедный парень так боялся за свою шкуру, что, предложи мы ему сидеть безвылазно в подвале Тарленхайма, он наверняка согласился бы. Но мы не поддались на уговоры. Теперь он был для нас единственной связующей нитью с Зендой и королем, и, увеличив награду, мы сумели убедить его, что вернуться просто необходимо. Потом я приказал ему передать Антуанетт де Мобан, что я постараюсь помочь ей, ее же прошу кланяться от нас королю и, насколько возможно, ободрить его. Тут до меня впервые отчетливо дошло, что охрану короля Майклу теперь организовать гораздо труднее. От «шестерки» осталось всего лишь «четверка», не было и Макса Холфа.

– Кто же сторожит короля? – спросил я Йоханна.

– Детчард и Берсонин ночью, а Руперт Хенцау и Де Готе – днем, – ответил он.

– Только по двое?

– Да, ваше величество. А двое других спят в комнате над ними, и стоит тем подать сигнал, как они тут же прибегут на помощь.

– Значит, над темницей короля есть комната? – заинтересовался я. – А она как-нибудь сообщается с подземельем?

– Нет, ваше величество. Надо спуститься по лестнице, выйти на подъемный мост, а уж потом попадешь в темницу, где держат короля.

– А дверь заперта?

– Да, ваше величество, и ключи от нее только у этих четверых.

Я ближе придвинулся к нему.

– А от решетки на окне у них есть ключи? – прошептал я.

– Кажется, только у Детчарда и у Руперта.

– А где апартаменты герцога?

–

В новом дворце, на первом этаже. Его комнаты справа от подъемного моста.

– А комнаты мадам де Мобан?

– Слева. Как раз напротив комнат герцога. Но после того, как она удаляется на ночь к себе, ее дверь запирают.

– Что, Майкл не хочет, чтобы она выходила?

– Наверное, ваше величество.

– Ключи от ее двери герцог держит при себе?

– Да. И потом – на ночь поднимают мост. Ключ от моста тоже у герцога; без его ведома поднять мост невозможно.

– А вы сами где спите?

– В прихожей нового дворца. Со мной спят еще пятеро слуг.

– Они вооружены?

– Только пиками. Огнестрельного оружия герцог им не доверяет.

Теперь кое-что начинало проясняться. Однажды я уже потерпел поражение, уповая на «лестницу Иакова», и, возлагай я вновь на нее надежды, еще один провал был бы неминуем. Нет, надо действовать по-другому.

– Я обещал вам двадцать тысяч крон, – сказал и Йоханну. – Вы получите пятьдесят тысяч, если сделаете завтра ночью то, что я вам сейчас скажу. Но сначала ответьте мне: другие слуги знают, что за узника держит Майкл?

– Нет, ваше величество. Они думают, что это какой-то враг герцога.

– Если я появлюсь перед ними, они поверят, что я король?

– Конечно.

– Тогда все в порядке. Итак, вы сделаете вот что. Завтра ровно в два часа ночи откройте настежь двери нового дворца. В два часа, не раньше и не позже.

– Вы придете туда, ваше величество?

– Это неважно. Слушайте дальше. Вы скажете, что в комнате слишком душно, или придумайте еще что-нибудь. Тут я вас не неволю. Главное, чтобы ваш поступок не насторожил других слуг. Вот и все, о чем я вас прошу.

– Ваше величество, а когда я открою дверь, мне можно будет убежать?

– Разумеется. И чем быстрее, тем лучше. И еще одно: передайте эту записку мадам де Мобан. Я написал ее по-французски, и вы не сможете понять ни слова. Скажите только, что я прошу ее в точности исполнить все, что там написано. Если она что-нибудь перепутает, все мы можем погибнуть.

Слушая меня, Йоханн просто трясся от страха. Но он был честным парнем, и я верил, что у него хватит воли и мужества справиться с моим поручением. Все равно откладывать дальше освобождение короля было нельзя: он мог умереть со дня на день.

Когда Йоханн ушел, я вызвал Сапта и Фрица и изложил им свой план.

Сапт с сомнением покачал головой.

– Неужели нельзя подождать? – спросил он.

– Нельзя. Король может погибнуть.

– Майклу пока нужно, чтобы он жил, – возразил Сапт.

– Но вы забываете, что две недели истекают. Потом префект продолжит поиски, и…

– Ты прав, – перебил меня Сапт и закусил ус. Фриц фон Тарленхайм подошел и, положив мне руку на плечо, сказал:

– А что, я бы попробовал.

– Я предоставлю вам такую возможность, – ответил я. – Поедем вместе.

– Хорошо, – тут же согласился Фриц, – а Сапт останется в Тарленхайме и будет охранять Флавию.

У Сапта заблестели глаза.

– Нет уж, я пойду с вами, и, так или иначе, но Майкла мы одолеем. – Он усмехнулся. – Меня только вот что волнует: если убьют и тебя, и короля, что будет с теми, кто останется в живых?