Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки(Фантастические повести)
Шрифт:
— Ну ладно, — заговорил Левка, стремясь положить конец раздору, — поехали в Африку.
— Мы же там уже пять раз были, — вскинулся Пашка, — лучше в пампасы.
— Там эпидемия, — насупился Левка, — в газетах было. Может, помочь чем сумеем. Вставай, Тихон.
— Погоди, — Тихон сел. — Мне одна мысль покоя не дает.
— Какая еще мысль?
Пашка почуял недоброе.
— Давайте зарулим к дядьке…
В голосе Тихона не было решимости. Он почти советовался.
— Ну вот и все, — обреченно выдохнул Пашка. — Всегда ты так… Только привалило счастье,
Он хотел сплюнуть, но воздержался. Безнадежно махнул рукой.
Тихон молчал, глядя куда-то поверх крыши. Наконец он перевел взгляд на друзей.
— Надо. Сами же понимаете, черт-те что тарелка эта.
У Пашки негодование было так сильно, что поначалу он не нашел слов, стиснул зубы да покачал головой из стороны в сторону.
— Ну, правда же, черте-те что?
Тихон примирительно заглянул в лицо Пашке.
— Черт-те что… А так… А так ничего не будет!
Павел был готов заплакать.
— Ну это же надо! Ну что тебе не живется? Давай уж сразу в стол находок. Так, мол, и так! Нашли в лесу летающую тарелку, не вернете ли хозяевам? В общем, так: я — против! Эта тарелка ничья. А раз мы ее нашли, она наша! Так, Левка?
Левка неопределенно повел плечами. С одной стороны, путешествовать просто так, без определенной цели, не так уж и интересно. Но и расстаться с тарелкой…
А Тихон был непреклонен. К дядьке — это не значит в стол находок. Надо же, чтобы кто-нибудь знал, что за штука появилась в грачевском лесу.
— Узнают, узнают… — скорбно подтвердил Павел. — Завтра в газетах наши портреты напечатают. «Честный поступок школьников» — напишут.
Он скрипнул зубами.
— Поведешь? — Тихон показал на тарелку.
Пашка отрицательно мотнул головой.
— Тогда пусти!
Сосновск появился внезапно и весь сразу. Зеленое пламя реклам, синие огни электросварки, оранжевые светляки автомобильных огней. Все это искрилось в мокрых зеркалах улиц.
— Осторожнее, — проворчал Пашка, когда Тихон заложил головокружительный вираж над центром города. — У них тут трубы на каждом шагу.
Тихон сделал круг над домом, где жил Константин Тимофеевич. Ничего подходящего, чтобы спрятать тарелку, вокруг не было.
Решение пришло само собой.
Никто не заметил странный летательный аппарат, сначала зависший над крышей небольшого дома, а затем пристроившийся сбоку от чердачного окна. Да, признаться, и время было позднее. Отставной полковник Никаноров, выгуливавший собаку породы «сенбернар», услышал, правда, стук, доносившийся с крыши, но ему не хотелось подниматься со скамейки и отходить в сторону от дома, чтобы увидеть, что там могло стрястись наверху. Никаноров, позевывая, перебирал звенья цепочки, будто четки, и думал о пиломатериале для дачи.
Тихон, с трудом открывший рассохшуюся раму, забрался на чердак и шел в полной темноте, вытянув перед собой руки. Где-то урчали голуби. На чердаке было несметное количество жердин и перекладин. Тихон, несмотря на вытянутые перед собой руки, умудрился дважды приложиться
Обнаружив люк, ведущий в подъезд, он с трудом отвалил обитую железом крышку и, как был весь в паутине и саже, громыхая железной лесенкой, опустился на площадку верхнего этажа.
На широкой, старинной постройки лестничной площадке горел свет. Дверь квартиры, расположенной напротив дядькиной, была открыта. На пороге стояла женщина с тряпкой в руках. Она только что вымыла квартиру и, продолжая уборку, вышла на лестничную площадку. С мокрой тряпки стекала вода.
Тихон, на секунду замешкавшись, вежливо кивнул женщине и испытал ничем не оправданное желание позвонить не в ту квартиру. Взяв себя в руки, нажал на кнопку звонка у двери № 16. В квартире холодно и пусто тренькнуло и никто не отозвался.
Оглянувшись на женщину и ободряюще ей улыбнувшись, Тихон позвонил еще раз. И вновь безрезультатно. Медленно направился на чердак. Дойдя до железной лестницы, вежливо кивнул головой женщине, которая за все это время не шелохнулась.
— Их нету, — неожиданно нарушила молчание женщина. — На службе они задерживаются.
— Ничего, — сказал Тихон. — Зайдем еще как-нибудь.
Поднявшись на чердак, он аккуратно опустил крышку люка и направился к еле заметному чердачному окну. Тарелка висела рядом с окошком. Тихон перевалился прямо из чердака под купол.
— Ну, что дядька?
— Нет его дома.
Пашка с облегчением вздохнул. Тарелка пошла вертикально вверх и не была замечена никем. Только отставной полковник Никаноров отметил что-то вроде светящегося столба над крышей их дома, о чем и рассказал своей жене за чаем.
Константин Тимофеевич долго искал в карманах ключ. Тот, как и следовало ожидать, оказался в последнем. Щелкнул замок его двери, и одновременно лязгнули запоры в квартире напротив.
— А к вам сегодня племянник опускался, — без лишних слов поведала женщина в цветастом халате.
— Что сделал, простите?..
— С чердака опускался. А потом на чердак же ушел.
В голосе женщины слышалось торжество, будто это она, а не племянник Константина Тимофеевича, столь экстравагантным образом нанесла визит.
— А потом, там, над крышей, свет стоял столбом!
На этот раз в голосе женщины слышались вызывающие нотки.
— Да, это интересно, — согласился Волков и прикрыл за собой дверь.
Не зажигая света, он прошел в комнату, разделся, пытаясь сообразить, что же могло понадобиться Тихону на чердаке их дома, а главное, почему он не зашел на работу, не позвонил, не оставил записки?
Хотелось пить. Волков прошлепал на кухню. Минеральной в холодильнике не оказалось. Нацедив теплой водопроводной, он залпом выпил, все еще пытаясь сообразить, что к чему. Но события последних дней измотали Волкова. Голова отказывалась соображать. Так ничего и не решив, он оставил все вопросы до встречи с племянником. «Надо съездить в Грачевку», — думал он, ворочаясь на диване. В изголовье мешала забытая книга, но убрать ее Волков не успел. Уснул.