Пленники компьютерной войны
Шрифт:
— Только то, что, если кто-то хочет собрать всех нас вместе, это может быть и твой отец, не так ли? Знаешь, как мы раньше его называли? Глючный профессор! Знаешь, что означает это слово?
— Да, знаю, но ты ошибаешься, — Девушка вспыхнула и нахмурилась ещё больше. — Мой отец никогда не причинял людям зла... во всяком случае, специально.
— Тогда как ты объяснишь его жуткие игры? И почему он решил опробовать их на нас? Почему он сначала не испытал их на тебе?
Бен не скрывал своей враждебности.
— Кончай, — запротестовал Эндрю, — Игры были вовсе не такими
Но Мидори была готова постоять за себя.
— Я тоже играла в них. Я прошла обе игры — «Космических Демонов» и «Небесный Лабиринт», но у меня все было по-другому, — Она покосилась на Эндрю, — Для вас игры были более жестокими, верно? Это один из аспектов, которые хотел исследовать мой отец: как сильно личность игрока влияет на результат игры. Мыс Тоши...— Она замялась, улыбнулась уголком рта и пожала плечами, — Это трудно объяснить.
— Объясни для начала, кто такой Тоши, — проворчал Бен.
— Это ассистент моего отца. Он работал с ним после окончания колледжа. Блестящий учёный...
— А если это он выслеживает нас? — перебил Бен.
— Нет. Я уверена, что Тоши не будет работать ни на кого, кроме моего отца. — Мидори невольно вспомнила о своей твёрдой уверенности в том, что он собирается найти её.
— А что произошло, когда ты играла вместе с Тоши? — спросил Эндрю. Он вспомнил о «Космических Демонах» со смешанным чувством восторга и ужаса. В его сознании по-прежнему звучал зловещий голос программы. Трудно было поверить, что человек, написавший эту программу, не был злодеем.
— Ты получила сообщение «реагирую на ненависть»? — внезапно спросил он.
— У нас все было иначе, — уклончиво ответила Мидори.
— Как? — с вызовом поинтересовался Бен.
— Вы тоже попали в игру и проходили её изнутри? — добавил Эндрю.
— Да, но не через ненависть.
— А как же?
Лицо Мидори окаменело.
— Через внутреннее молчание, — медленно ответила она. — Это очень трудно объяснить. Человек может чувствовать это... вернее, его внутреннее «я». Тоши хорошо разбирается в этом, потому что занимается дзюдо и другими боевыми искусствами. Но у меня тоже есть кое-какая подготовка.
— В самом деле? — с интересом спросил Эндрю.
Мидори улыбнулась.
— Вообще-то сначала я хотела заниматься балетом или испанскими танцами. Но папа решил, что лучше мне учиться мастерству кендо. Кендо и дзюдо входят в программу школьного обучения. Я не возражала. Мне это даже понравилось. Упражнения делают человека сильнее — не только физически, но и духовно.
— Как и танцы, — заметил Бен, не желавший уступать японке. — И гимнастика тоже.
— Наверное, у неё все-таки было по-другому, — тихо сказала Элейн. — Помнишь, Шез рассказывала, что мы можем многое узнать из японских танцев, потому что они полны внутреннего смысла?
— Все мы интересуемся похожими вещами, — примирительно произнесла Мидори. — Но, может быть, у нас разные подходы.
— Все, кроме Эндрю, — фыркнул Бен. — Его физической подготовки хватает только на то, чтобы двигать мышью по коврику.
— У меня очень спортивный склад ума, — возразил Эндрю, — Каратэ на клавиатуре! Но о чем мне хотелось бы узнать
— Моего отца заботит судьба молодых людей, — продолжала Мидори, оставив его слова без внимания.
Бен недоверчиво посмотрел на неё. Она заговорила очень быстро, словно опасаясь, что её снова перебьют:
— Несколько лет назад мой двоюродный брат покончил с собой. Он учился в токийской школе и постоянно подвергался унижениям и оскорблениям от старшеклассников. Никто об этом не знал. Его семья была в шоке. Мой отец ужасно переживал — мальчик был единственным сыном его сестры, ему совсем недавно исполнилось тринадцать лет. Отец говорил, что, думая о будущем, он очень боится за меня, своего единственного ребёнка, и за всех других детей. У нас не будет никакой надежды, если мы не научимся сотрудничать и помогать друг другу. Людей на Земле становится все больше, а природные ресурсы истощаются. Мы должны мудро распоряжаться тем, что имеем, иначе нас всех ждёт гибель.
— Поэтому нам пришлось отказаться от пистолета, — промолвила Элейн, вспомнив «Космических демонов».
— Игра привела вас к такому решению, — согласилась Мидори. — Для Тоши и для меня решение оказалось иным. У нас не было пистолета. Мы сражались с демонами голыми руками и побеждали их с помощью боевых искусств. Но в самом конце, чтобы заставить демонов исчезнуть, нам пришлось обнять их...— Она невольно вздрогнула. — Это было отвратительно!
— Значит, пистолеты здесь не в цене? — поинтересовался Эндрю.
— Во всяком случае, не в такой цене, как в некоторых западных странах. И разумеется, после Второй мировой войны Япония не участвовала в гонке ядерных вооружений, хотя сделки с оружием продолжаются. Мой отец с радостью положил бы этому конец, если бы мог.
— Почему он выбрал нас... вернее, меня? — спросил Эндрю.
— Это произошло случайно, — с улыбкой сказала Мидори. — Он несколько раз встречался с твоим отцом, когда работал в клинике, в отделении компьютерной диагностики. Австралия всегда интересовала его. Это западная страна, но не слишком американизированная, там разные народы спокойно уживаются. Австралийское общество имеет много сходных черт с японским, хотя отличий тоже немало, и, наверное, по нашим странам можно судить о том, каким будет мир в следующем веке. Мой отец считает, что люди все больше отходят от традиционной морали. Они думают, что рано или поздно технология и генная инженерия сделают их лучше — так зачем зря тратить силы на добрые дела? Мы находимся на пороге новой эпохи. С помощью этих игр молодые люди смогут учиться и изменять своё сознание к лучшему.
— Значит, мы были для него подопытными кроликами? — язвительно спросил Бен.
— В определённом смысле, — согласилась Мидори. — Твой отец все время твердил, какой ты мастак по части компьютерных игр, — обратилась она к Эндрю. — Он даже спросил моего отца, нет ли у него каких-нибудь особенных игр для тебя, и тогда папа решил дать ему «Космических Демонов».
— И все же, я думаю, ему не следовало этого делать, — тихо сказала Элейн.
— Заинтересовав нескольких людей, он мог помочь многим.