Пленники темной воды
Шрифт:
«Может, посидеть с ним ещё?» с тревогой подумал Вильяр. «В аэропорту, вроде, немного пил… Хотя, ерунда это. Так, откровенность на прощание».
— Ничего, — с ухмылкой (такой нагло-отчаянной, что Вильяр даже оторопел поначалу) сказал Дмитрий. — У нас свобода — это воровство без участия государства. А вот осознанная необходимость — это когда с боярами надо делиться. Сейчас только первый кусок проглотили… Чувствую, шефы мои московские наворуют когда-нибудь вдосталь. Обнаглеют. И такой
— Ладно, Дмитрий, — прервал его излияния Вильяр. — Мне и так с вашими шефами общаться неприятно. А придётся. Так что… Прощайте?
Взял пальто, переброшенное через спинку стула.
— Позовёте ещё, — пообещал Дмитрий. — Нечего прощаться. До свиданья. Как там у вас? Head aega?
— Пока, — ответил Вильяр.
И, подумав, добавил:
— Да, Дима… Есть ведь семья ещё…
И, повернувшись, пошёл к выходу.
«Слава, как говорится, Богу…» услышал Вильяр за спиной. «Это вот только и есть…»
Деревья на эспланаде качаются под вечерним ветром. Воздух свежий и влажный, с холодным привкусом моря.
Вильяр поднял воротник пальто.
«Только бы не продуло сейчас… Ни к чему…»
Сквозь полукругом изогнутые стёкла «Каппели» он увидел столик, за которым сидел Дмитрий.
Он смотрел в зал и в такт всё ещё не умолкшему джазу (Вильяр, конечно, не слышал мелодии, но был почему-то уверен, что именно в такт и именно джазу) отстукивал ритм двумя бокалами, расплёскивая вино.
«Эмоционально» отметил Вильяр. «Внимание к себе привлекает. Впрочем, давай. Расслабляйся».
Вильяр посмотрел на часы.
«Минут шесть-семь тебе осталось».
Ждать пришлось меньше.
Минуты через три к столику подошёл высокий мужчина в тёмно-сером костюме с переброшенным через локоть левой руки чёрным плащом.
«Матти… Я от Эйнара…»
Мужчина кивнул и махнул рукой в сторону выхода.
Дмитрий встал и, покачиваясь, пошёл за ним.
Вильяр смотрел на них до тех пор, пока они, перейдя через улицу, не сели в припаркованный в стороне от выхода с эспланады красный «Ниссан».
Точнее, до тех пор, пока фары «Нисана» не мигнули и не хлопнули двери.
Вильяр развернулся и быстрым шагом пересёк эспланаду.
Встал в стороне от фонаря, под навесом тяжёлых от моросящих дождей ветвей. Подышал на ладони (стылая сырость быстро пробирала до костей).
Достал мобильный телефон и набрал номер.
— Это Эйнар. Максим на месте. Матти его встретил.
— В пути? — послышался в трубке женский голос.
— Отъехали от парковки. Контрольный звонок от Матти — через два часа.
— Принято, — ответила оператор.
И тут
— Эйнар, для вас срочное сообщение на автоответчике. Не отключайтесь. Введите код доступа. После подтверждения нажмите цифру «5». Прослушайте сообщение и введите код сброса.
Короткий писк в трубке.
Вильяр ввёл код и, дождавшись короткого, отрывистого гудка, нажал пятёрку.
«Эйнару».
Сообщение надиктовал мужской голос. Ровный и бесстрастный. Вильяру показалось, что с какими-то звенящими нотками.
«Сообщение из главного офиса. Сегодня в один час двадцать две минуты из полиции поступило сообщение о покушении на Топоркова. Стрелял снайпер. Два ранения. Топорков скончался на месте. Старик считает, что группа из Москвы работает по самому жёсткому варианту. По прибытии в Таллинн просим связаться с головным офисом по основному каналу.
Контроль за частью товара может быть утерян.
Передал Альберт».
Вильяр сбросил соединение, отключил телефон и положил трубку в карман пальто.
«А вовремя Дмитрий смылся» подумал он. «Или Господь его любит, или у него шестое чувство сработало…. Точнее, чувство сработало у Густава. Вот он-то точно провидец. Опытный мужик, ничего не скажешь».
Вильяр постоял ещё минуты три, обдумывая сообщение.
Ветер с моря стал задувать сильнее даже поднятый воротник и наглухо запахнутое пальто не спасали от его порывов.
«Потом. Будет ещё время всё проанализировать».
И он пошёл по направлению к порту.
— 33 —
20 сентября, 1994, вторник, 23.45, Подмосковье, Ленинградское шоссе
Старенький, обшарпанный, линялого грязно-жёлтого цвета микроавтобус РАФ притормозил у поворота, съехал с шоссе и покатил по размытой дождями глинистой дороге.
Свет фар с трудом пробивался сквозь чернильную ночь и метров через пять от машины растворялся в сгустившейся лесной темноте.
Машина ехала медленно, словно ощупывая фарами дорогу.
— Здесь, — сказал сопровождающий водителю. — Поворот не прозевай!
Водитель свернул направо, в открывшийся между деревьями спуск в неглубокую ложбину.
— Здесь, — сказал сопровождающий. — Местечко присмотрели.
Микроавтобус захрипел на перегазовке, перевалил через кочки на краю дороги и медленно сполз по спуску в ложбину.
— Тормози. Дальше не надо.
Сопровождающий вышел из кабины и постучал в дверь салона.
— Мужики, тару готовьте. И клиента тоже.
И, обратившись к водителю:
— Лёня, не глуши. И фары оставь включёнными, здесь же не видно ни хрена.