Пленники вампиров
Шрифт:
— …Почему, почему, почему? — в ярости, обиде и злости бормотала Арианна, пока он крепко держал её в объятиях, не давая ускользнуть. Он был таким сильным, а она — маленькой и беззащитной. Идеал её рыцаря. Только этот рыцарь являлся тем самым драконом, от которого обычные рыцари спасают своих принцесс. — Почему она не помогла мне? Она ведь могла, могла! — обращалась она к бесчувственному сине-серому небу с белесыми облаками. — Неужели у магов совсем нет жалости? Они забыли, что тоже являются плотью и кровью?
— Она не могла тебе помочь, — вдруг ответил ей Аскольд. Его лицо было суровым
— И им нет дела до одинокой умирающей девочки? — с горечью отозвалась она.
— Не говори так! — с болью прошептал он.
— Почему? Разве я говорю неправду? Или ты вздумал пощадить меня?
Девушка говорила с горечью, каким-то образом она ощущала, нет, не его мысли, а намерения. Его желания. — Ты ведь всё равно убьешь меня, не так ли, как бы ты мной не восхищался? Как бы я тебя не устраивала в постели? Всё равно ведь как еда, я нравлюсь тебе больше. Ведь это особенность всех вампиров, не так ли?
…Эта ночь снова была бурной и мрачной. Страстной, иссушающей. Он снова овладел мною. Снова и снова. Это походило на безумие. Бесчисленные разы, когда он опрокидывал меня на спину и ложился сверху, совершая самое древнее насилие. И пил кровь. О да. Без этого он не мог любить, как старец без «виагры». Или, возможно, именно так ему нравилось любить меня?
Шквал чувств — его и моих — разрывал нас обоих. Я каким-то образом ощущала его страсти — они поражали. А он мои. Мы читали желания друг друга, как открытую демоническую книгу.
— Странно, ты не вампир и не маг, однако читаешь мои мысли, передаёшь мне свои ощущения.
— Только в момент слияния, любовь моя! — шепнула я еле слышным шепотом, почти про себя. Однако он услышал, конечно же.
— Кто же ты? Кто? Ты маг, лишенный памяти? Ты такая же, как…
— Как кто?
Память почему-то услужливо предоставило картину: неземная красавица, как принцесса из восточной сказки, поливает свои цветы кровью и… закрывает ставни прямо перед моим носом, когда я прошу о помощи. Я ненавижу её! Я отомщу ей… когда-нибудь. Она поймёт, как это больно, когда тебя лишают надежды. — Как она? Ты знаешь её? Скажи мне её имя, чтобы, умерев, я могла преследовать её, как призрак. Помучить всласть… но почему ты говоришь, что я такая же, как она? Кто она? Имя, имя?!
— Карина… — его губы тоже почти не двигались, я читала его мысли так же легко, как страницу любимого романа. Романа Булгакова «Мастер и Маргарита», хотя была уверена, что он много потерял при переводе на мой английский. — Она — дочь мага и демона. Очень сильна, очень могучая, пережила множество смертей, чтобы оказаться в нашем Чёрном мире. Он хмыкнул: — Интересно, ОН этого стоит, наш мир? В тебе я чувствую почти ту же силу… Конечно, тебе, Арианна не сравняться с ней! Кровь демона — это что-то! — с уважением произнёс он.
Огонь от камина согревал наши тела, а тело Аскольда — моя кровь. На секунду он снова показался мне живым. Словно два молодых любовника, которые нежатся в постели после бурных ласк и говорят о чём-то волшебном, потому что любят и верят в сказки. Даже страшные. — Но ты напоминаешь мне её своей железной волей.
— Карина, — мои губы дрогнули, произнося это имя. Я не знала, смогу ли я на самом деле
— Шестьдесят шесть. Она убила свою сестру, чтобы не умирать девяносто девять раз. И это убило её больше, чем последующие попытки умерщвления, потому что она убила её случайно. А ей сказали: "Молодец".
— Откуда ты столько про неё знаешь? — с ревностью спросила я.
— Я прочёл её мысли, она ещё не умеет их скрывать. Она очень могущественна, но не прошла обучение. Я буду болеть за неё во время испытания. Те, кто выживут, попадут в Академию. Это второй этап.
— А первый — это девяносто девять попыток её убить, да?
— Да. Ей досталось больше всех. Остальных обычно так сильно не мучают. Но она… её мать убили Каратели, а она — выжила. И её — бояться. Даже маги. Аскольд говорил с удовлетворением. — Ты не представляешь, как мне хочется её убить! Это так… так круто! — попытался описать он своё сумасшедшее желание.
Дважды вампир
Я был не таким, как все. И ничего хорошего эта моя необыкновенность мне не дала. Возможно, белые вороны — очень талантливы, но быть белой вороной в стае чёрных коршунов — не слишком полезно для здоровья. Я много раз был на грани сумасшествия от огромной внутренней боли, которую мне причиняли подобные мне «создания божьи». Я бы назвал их по другому, особенно тех, кто навеки внушил мне ненависть к себе и множество скрытых и явных комплексов.
Я — мальчик. Сейчас мне семнадцать. Мы празднуем мой день рождения в самолёте — мы улетаем из Нью-Йорка в какую-то забытую задницу. Городок Лорен-Вайс. А всё потому, что скопытилась какая-то тётка и оставила нам в наследство свой большой дом. В Нью-Йорке нам теперь негде жить — мать потеряла работу, а на пособие не очень-то проживёшь. Разве что в каком-то клоповнике. А у нас сохранилось немного гордости, хотя денег гордость никогда не заменяла.
В самолёте мама протянула мне диск с моим любимым фильмом «Интервью с вампиром», давно желанный подарок — у меня есть удивительное свойство: чем больше я чего-то хочу, тем меньше прилагаю усилий, чтобы это заполучить. Мне почему-то кажется — это застыло на уровне подсознания — что истинно моё всегда попадёт мне в руки. Рано или поздно. Как сегодня, с подарком. Я ведь миллион раз мог купить себе диск для компьютера или кассету для видика с этим фильмом, но…
И я был счастлив. Мама устало улыбнулась мне и погладила меня по головке, как маленького. Впрочем, я не возражал. Перед мамой я никогда не корчил взрослого — честно говоря, мне приятно было быть маленьким. И не для того, чтобы валяться на кровати и требовать конфет в постель. Просто я очень нуждался в её заботе. Потому что кроме матери у меня больше никого не было: ни друзей, ни девушки. Даже врагов.
Я чувствовал себя счастливым… но нехорошее предчувствие отозвалось спазмом в животе. Самое страшное, что мои предчувствия никогда меня не обманывали. Теперь я был уверен — в Лорен-Вайсе нас ожидает только плохое. Боль, много боли. И ещё что-то… что я не мог расшифровать.