Пленных не брать!

Бурцев Виктор

Я пожал плечами и пошел, куда вели. Неожиданно обретший и вновь потерявший собеседника мужик с сожалением проводил меня взглядом. Хороший, видать, дядька, хотя и с дурью.

Но повели меня уже не к следователю, а вовсе в другое место. Кабинет был почище и поуютнее, с кожаной мебелью и бархатными шторами на окнах. Следователь, или кто он там был по должности, тоже отличался от Аркадия Борисовича дорогим костюмом и откормленной внешностью. Судя по морде, он тянул минимум на подполковника, тогда как Борисыч был, скорее всего,

задроченный старлей или капитан.

– Садись, Птахин.

Я сел.

– Ну что, друг ситный? Черножопого побил?

– Побил, – кивнул я.

– Правильно сделал, – заулыбался подполковник. – Чаю хочешь?

– Не откажусь.

Подполковник нажал кнопку селектора и сказал:

– Два чая и бутерброды.

Такой разговор мне нравился, хотя я просек, что подполковник явно из спецслужб. Типичные их прихваты. Вот сейчас и начнется настоящая беседа, из-за которой меня сюда притащили. А Борисыч был так, для проформы. Рутина.

Молодой лейтенант принес на подносе два стакана чаю с лимоном и тарелку с бутербродами. Подполковник придвинул бутеры поближе ко мне, сам взял с сыром, откусил половину и с набитым ртом произнес:

– Ты, Птахин, дельный малый. Танкист. Медали вон, ордена. – Он двинул подбородком, словно медали и ордена висели у меня на куртке. – Повоевал. Я сам с хохлами цапался, знаю, как там было... Куда дел-то?

– Цацки?

– Ну. Продал?

– Кто бы купил, я-то продал бы... Наштамповали добра, даже на выпивку не сменяешь. Валяются где-то.

– М-да... Ешь, ешь, не отвлекайся.

Я не особенно и отвлекался. Бутерброды с сыром, колбасой и ветчиной быстро исчезли с тарелки. Толковые были бутерброды, толстые. Я допил чай и сказал:

– Спасибо, гражданин начальник.

– Ну, пусть я буду для тебя товарищ Старостин, – ответил подполковник, хлюпнув чаем.

– Товарищ? Не господин?

– Господа сам знаешь где сидят...

– Хорошо, товарищ Старостин. Вы вот сами сказали, что я – малый дельный. Тогда уж я сразу спрошу: что хотите-то от меня?

– Пока прокачали немного, и всё, – сознался Старостин. – Мужики в КПЗ...

– Ваши, что ли? – удивился я.

– Нет, настоящая урла. За бутылку денатурата. Наших ты, полагаю, так легко не раскидал бы. Да и не убивать же тебя хотели, а проверить...

– А во дворе?

– В каком дворе? – удивился на сей раз Старостин.

– Ладно, проехали... И зачем я вам такой нужен?

– Я же сказал: дельный малый. С опытом. Мы, собственно, тебя заметили, когда ты еще свою гуманитарку стерег. Но опоздали. Теперь твоя задача – не сделать глупость и не смыться.

– А подробнее?

– Подробнее тебе? Короче, последний медицинский осмотр у вас проводился... э-э... по-особенному. Был наш специалист, которого интересовали весьма специфические показатели. Ты подошел.

– То-то, помню, какие-то проводки мне только что в задницу не совали... Выходит, я –

супермен? Бэтмен? Или мутант?

– Не супермен и не мутант, Птахин. Просто нужный нам человек. И теперь думай, хочешь ты и дальше лазить по закоулкам, пока не прирежут или не сядешь, или ухватишь за хвост птицу-удачу.

– А что за птица? Понимаете, товарищ Старостин, я на своем веку уже много раз эту удачу за хвост хватал, а она, сволочь, мне в ладошки обсиралась.

Старостин радостно засмеялся.

– На этот раз всё серьезно, – сказал он. – Работа для тебя привычная – идти-стрелять, компания, надеюсь, подберется хорошая... Готов?

– Готов, – сказал я самым честным образом. – Почему бы и нет.

5

Шел холодный крупный дождь.

– Полезайте вон в кузов и сидите там, – велел сопровождавший нас круглоголовый прапорщик. – А я покамест пожрать спроворю в дорогу. Обещали тут подкинуть от щедрот мериканьских.

Грузовик был что надо: армейский «Урал», только-только со склада, резина чернущая, сам зеленый, блестит... На консервации, видно, стоял, ни украсть, ни пропить не успели. В затентованном кузове, куда я забрался, спал на груде пустых мешков какой-то старлей, рядом валялись пустые винные бутылки. Я понюхал горлышко – старые, нечему и некому завидовать, после чего немного распотрошил постель спящего старлея и устроил себе уютное сиденье.

– Ну-ка, подвинься, – сказал влезший следом за мной спутник, угрюмый блондинистый парень.

Я принципиально не стал двигаться, хватает места. Он покашлял, подвинул старлея и сел рядом. Тот даже не проснулся, видно, совсем был убитый, хоть и бутылки не его.

– Костик, – сказал блондинистый, протягивая руку.

Везет мне на Костиков. В ментовке – Костик, на войне – Костик... Я тоже представился.

– Куда едем? – спросил он.

– На муда, – сказал я.

– Так. Значит, тоже не знаешь. Может, он знает? – Костик кивнул на храпящего старлея.

– А ты разбуди, – посоветовал я, высморкавшись. – Он тебе объяснит.

– Ладно, сейчас прапор придет, у него и спросим.

Прапора носило где-то довольно долго, я даже успел задремать, пригревшись в мешках. Наконец он забрался в кузов и радостно сообщил:

– Живем! Жратву принес и даже вон что!

С этими словами он помахаллитровой флягой.

– Спирт? – осведомился Костик.

– Самогон, – покачал головой прапор. – Но крепкий – сил нет! А в сумке – консервы и хлеб.

Действительно, там лежали натовские консервы и ихний же консервированный хлеб в целлофане. Мы откупорили наугад по банке – мне достались сосиски, Костику – что-то мясное с соусом чили, а прапору – спагетти с фрикадельками – и начали хавать, глотнув по разу из фляжки за грядущее счастливое отбытие. Тут как раз загудел мотор, и наш «Урал» поехал в неизвестность.