Плетения Судьбы. Не потерять себя
Шрифт:
Мою руку перехватили:
— Стой!
Но я продолжала путь, заблудившись в своих мыслях.
— Да стой же ты! — Майя дернула, заставляя меня остановиться и присесть.
— А? — очнулась, как ото сна.
— Смотри, обед идёт.
Странная высокая птица шла по полю, украшенному блёклыми сухими островками травы. На горизонте этого простора, за спиной птахи виднелись силуэты одиноких разлогих деревьев. Освежал пейзаж редкий кустарник, разбросанный по равнине, как звезды на небе, закрытого дождевыми тучами. То есть редко. Птица шла неспешно, с горделивым достоинством, словно ничем особым и
Голову предположительного обеда украшала темная шапочка-хохолок, переходящая в шарфик и манишку цвета кофе с молоком. Всю эту красоту от белёсого оперения на животе отделяла темно-кофейная тонкая кайма в виде ожерелья. От плечей и до хвоста перышки птахи лишь немногим отличались от цвета шапочки. Тона на два. И были посветлее.
Птица побродила по траве, где-нигде раздвигая куриной лапой куртинки травяного сухостоя. Философское выражение на её морде лица не изменилось ни на песчинку, многочисленное семейство которой щедро рассыпалось под её ногами. Что-то привлекло внимание птахи в небе, и она несколько минут всматривалась в бездонную голубизну. Потом ей это надоело, и птица вернулась к своему время провождению. Но что-то тревожное засело в её маленькой головке, и обладательница шапочки-хохолка время от времени инспектировала небо.
От ближайшего куста с остатками листьев-гербария послышался пробный свист в два колена, словно невидимому певцу не хватило воздуха для более интересных рулад. Птицу пение не заинтересовало, и она продолжила свою прогулку куртуазной барышни.
— А вот и обед, — мы прятались в островке сухой травы. Майя натянула лук.
— Не жалко?
— Нас пожалей.
— Ты же хранительница.
— Думаешь, от этого я есть не хочу? — свист стрелы перестал заботить птаху о небесном нечто, так недавно привидевшемся ей. — Ты щипаешь. — Отдали мне распоряжение.
— Я могу приготовить, — откорректировала притязания Майи на моё участие в судьбе трофея. Ишь, раскомандовалась.
— Я и сама могу. Но щипать не люблю. Пока будешь щипать, я костёр сооружу.
Спорить не хотелось. А щипать птицу мне не привыкать, поэтому я молча пошла за дичью.
Устроились мы под сенью того же драконового дерева, мудро расценив, что если нас и будут искать, то по последней точке портала, а значит, нечего искать себе приключений на две пятые интуитивные точки.
— А чтоб тебя! — выдохнула Майя, едва вкусившая мясо.
— Что? Ну так здесь нет соли, — брякнула первое, что пришло в голову. — А печёное мясо вполне съедобное и без неё.
— Да причём здесь соль?! У нас гости на подходе.
Я вытянула шею, но ничего не увидела:
— Где?
— Там. Медоед. Или что-то похожее, — куда-то неопределённо вперёд махнула Майя.
— Что значит идёт? И что значит похожее? — мой голос дрогнул. Неужели на этом жизненном пространстве не нашлось тварюшки побезобиднее? Даже поесть не дали.
— А то и значит, что я чувствую зверя, но на таком расстоянии могу только примерно
— А обед? Может ты вселишься в зверя и внушишь ему другое направление движения? Ты же можешь. Птицу жалко.
Майя ответила с лёгким раздражением:
— Сразу видно, что ты в нашем деле ничего не понимаешь. Только опытных хранитель в чужом месте рискнёт влиться в сознание крупного зверя без подстраховки. Сознание у животных бывает разное. Бывают исключительные вредины, с которыми долго и хлопотно приходится договариваться. И не факт, что получится. Медоеды одни из таких. Что внутри, что снаружи — толстокожие. А я только выпускной сдала. Не потяну, — призналась Майя.
— Ну хоть попробуй, — я с жалостью посмотрела на румяную тушку. Может это и не медоед.
— Даже пробовать не стану. Вижу уже. Он это. Самец. Крупный.
От этих слов мне стало не по себе. Что же так не везет, что сразу в медоеда вляпались? По коже прошел крупный озноб — память предков. Я потянулась за своими кинжалами, что так удачно мне подсунул Тиноб. Вот и пригодятся. Благодарность ему в квадрате.
— Не помогут, — остудила мой запал Майя, оценив арсенал из двух клинков. — У этих тварей шкуру даже львы не прокусывают, а у них зубы помощнее будут. Лезвие только скользнет по шкуре, как по резине, и отскочит, в лучшем случае. И ты тогда останешься полностью во власти зверя. Хочешь рискнуть?
— Н-нет, — страх предков побежал по венам. Иррациональный для меня, он давал рациональный совет моей нагине бежать со всех ног, то есть чешуек.
— Черт! Он учуял наш обед. Лезь быстро на дерево, — Майя принялась тушить редкие тлеющие угли.
— А птица? — организм не желал отдавать пропитание.
— Да чёрт с нею. Лезь быстрее, говорю. Другую добудем.
Я трансформировалась со скоростью, которой однозначно бы возгордилась профессор Гомели. Майя мигом протиснулась в моё сознание и заняла место второй пары глаз. На затылке. Стратегическое место, как к этому не относись. Так мы и рванули: я ползла, она корректировала движение и держала происходящее в поле зрения.
— Успели, — Майя призвала к себе лук и колчан, аккурат в тот же момент, когда зверь обнаружил нашу добычу. Внизу послышалось довольное урчание, а здесь, на кроне дерева, утробный вой моего живота. Напарница немного понаблюдала за происходящим внизу, потом сообщила:
— Хм-м, он почему-то предпочёл тебя приготовленной птице.
— Это потому, что для этих тварей, змеи — деликатес. Подожди, что ты сказала? — встрепенулась я. — Что значит предпочёл?
— Он лезет сюда. На дерево.
— Но медоеды не лазят по деревьям!
— А этот — вполне, — грустно констатировала Майя. — Странный мир. Похож на Саванну.
— Ч-что будем делать?
— Подожди, — Майя застыла, к чему-то прислушиваясь. — Я что-то слышу…
Часть 4. Глава 27
Трах! Бах! И снова бах! Я сидела на узкой каменной приступке, высоко над пропастью.
— Какие гости! — надо мной парила Судьба.
— Снова Вы?
— О, да. И это мой дом. Цени мою гостеприимность.