Плевать на все с гигантской секвойи
Шрифт:
– Людка, ты хитрюга! Поняла, что после белого все будет не то…
– Я это поняла, как только тебя увидела, а все твои сомнения надо же было как-то развеять. Знаешь, сколько закомплексованных баб я перевидала? Имя им легион! Кстати, знаешь Таню Болотникову, актрису? Я вот так же заставила ее купить красное платье, она ни за что не хотела, уверяла, что не любит красное и все такое, но я ее убедила, она в нем пошла на «Тэфи» и произвела фурор. С тех пор одевается только у меня и говорит, что теперь красный – ее любимый цвет. Ты ее себе представляешь? Она ведь рыжеватая и красного боялась как огня.
– Я обставляла
– Подумать только, как свет мал! Актриса она так себе, но девка хорошая, ты согласна? Так что, берешь белое?
– Беру, наверное. – Марина все еще не могла решиться.
– Бери, Марик!
В сумке у Марины запищал телефон.
– Алло!
– Маричка, это я! Как ты там? Что делаешь? – Голос мужа звучал так нежно, что Марине сразу стало хорошо.
– Миша, я покупаю платье на завтра!
– Надеюсь, не черное?
– Белое! Очень красивое… Я все не могла решиться, а вот с тобой поговорила, и теперь знаю, что куплю его.
– Все, маленькая, не буду тебе мешать! Я очень скучаю.
– Кто это звонил? Ты вся зарделась? Любовник?
– Да, – решила не уточнять Марина. – Людка, ты скажи мне, как я в таком платье пойду? Надо ведь что-то сверху надеть.
– Вопрос правильный, между прочим. Пальто или плащ на такое платье не накинешь. У тебя есть часа полтора?
– Есть, а что?
– Ну, во-первых, платье надо чуть-чуть подкоротить, самую малость, а во-вторых, поскольку платье недешевое, прямо скажем, даже со скидкой, я, для почину, так сказать, сделаю тебе к нему в подарок пелеринку. А ты за это будешь всем, кто придет в восторг от платья, говорить, где ты его купила. Идет?
– Идет, хотя в таких случаях платья бесплатно дают.
– Дают, но звездам, а ты, Марик, пока все-таки не звезда, только не обижайся!
– Что я, дура, обижаться? Я себя звездой не считаю. Так когда прийти за платьем?
– Для верности через два часа, чтобы уж не дожидаться.
Марина вышла на улицу. Что бы такое придумать, чем занять два часа? Надо купить туфли к белому платью! С этой задачей она справилась мгновенно. На соседней улице располагался магазин, где она сразу увидела то, что нужно. На все про все ушло минут пятнадцать. Она решила сделать маникюр. Маникюрша была немолодая и неразговорчивая.
Людка сказала, что я закомплексованная… Наверное, она права. И еще – я все время чего-то боюсь. Сейчас это еще можно понять, у меня все так хорошо, что мне страшно… Но ведь мне давно страшно, я постоянно боюсь чего-то, боюсь за Мишку, за Алюшу, теперь еще за Мишу, все время воображаю себе какие-то ужасы… Боюсь, наконец, надеть на вечер светлое платье, и это при том, что я вовсе не уродка, я даже собственной любви боюсь… Вот услышала Мишин голос, внутри все потеплело, и эта моя зависимость от него тоже внушает страх…
А ведь это глупо, это отравляет жизнь. Я и от людей прячусь, у меня нет подруг, я боюсь сближаться с людьми… Вот сблизилась было с Игорем, и что хорошего из этого вышло? Его мать терпеть меня не могла. И правильно, я ведь его в одночасье бросила… Она, наверное, рада… И вот сейчас… Я тоскую по Мише, но, как это ни дико, мне без него легче. Но теперь без него не получится из-за Мишки, у них такая любовь… Эта любовь мне тоже внушает страх, и в то же время я безумно боюсь, что она каким-то образом порушится. И все мои страхи с появлением Миши только
В подарок Люда приготовила ей накидку с капюшоном из той же ткани, только ярко-бирюзового цвета.
Марина ахнула от неожиданности этого решения, но бирюзовый шел ей необыкновенно. А что, подумала она, я же не боюсь самых смелых сочетаний в интерьере, не побоюсь и этого. Я теперь вообще ничего не буду бояться. Я так решила.
На другой день с самого утра она поехала на фирму и занялась цветами. Это доставляло ей огромное удовольствие. Готовые, но еще ничем и никем не потревоженные помещения словно оживали, когда она расставляла в них сосуды с цветами, большие и маленькие, высокие и низкие, круглые, квадратные, самые разные. Эти вазы она заказывала сама и теперь убедилась, что все сделала правильно. С самого утра настроение было просто роскошное и когда наконец она, управившись со всем, позвала Гусева и все ему показала, он зааплодировал.
– Мариночка Аркадьевна, хотите начистоту? Вы просто феноменальная молодчина. Вообще-то я считал, что столько разных ваз – это бзик. И зачем делать их на заказ, тоже не мог понять, но сейчас снимаю шляпу! Все, отправляйтесь домой, отдыхайте и наводите красоту! Я пришлю за вами машину!
– Зачем?
– Мариночка Аркадьевна! Вы что же, хотите в вечернем платье садиться за руль? Недопустимо!
– Да, спасибо, вы совершенно правы!
– И я обещаю весь вечер быть вашим кавалером. Надеюсь, Михаил Петрович не вызовет меня на дуэль?
– Не знаю, не знаю, – засмеялась Марина.
Вечером, когда она наконец оделась, надушилась и вышла из комнаты, Алюша отшатнулась и достаточно неумело перекрестилась, а Мишка просто завопил:
– Мама! Супер! Улет, мама! Как жалко, что папы нет! Он бы просто охренел! Подожди, я тебя щелкну, чтобы папа видел!
Марина «купалась в волнах успеха». Никогда прежде ей не приходилось быть в центре внимания на столь многолюдном и модном сборище. К ней то и дело подходили люди, поздравляли, выражали восхищение ее работой, ее платьем, ее красотой. Гусев, как и обещал, держался поблизости, время от времени шепча на ухо, чьего именно внимания она удостоилась. У нее кружилась голова и слегка подташнивало от голода, ей никак не удавалось улучить минутку и хоть что-то съесть.
– Марина, у меня нет слов! – подошел к ней Булавин. – О вашей работе я уже говорил, она выше всяких похвал, я чрезвычайно доволен, но хочу еще сказать, что вы, оказывается, еще и феноменально красивы! Ай да Миша, глаз – алмаз! Впрочем, я всегда чуял, что он знает в женщинах толк! Ох, простите, я, наверное, что-то не то сказал! Мне очень жаль, что его нет здесь! Я хочу выпить за вас с Мишей! Дай Бог вам счастья. У вас, наверное, уже есть предложения новой работы?
– Да, – сияя, ответила Марина.