Плевать на все с гигантской секвойи
Шрифт:
– Молодец, Марик, это ты с виду лохушка, а на самом деле ого-го!
– Нет, Людка, я совсем не ого-го, – вдруг вырвалось у Марины, – ты даже представить себе не можешь, что со мной творится. Все вроде бы у меня хорошо, даже прекрасно, но я живу как сжатая пружина и все время чего-то боюсь… А с тех пор как Мишу встретила, особенно. Вот казалось бы, живи и радуйся, все есть: сын, любовь, успех в работе, – а я живу в ожидании удара, на что это похоже? Я стала противной, злой, чувство юмора утратила… Не знаю, что со мной творится… Вот вчера решила начать новую жизнь, наплевать
– Марик, но платье, даже самое сказочное, даже мое, это чепуха! – сочувственно глядя на нее, проговорила Люда. – Расслабься, забудь, наплюй.
– Да не получается, Люда! Вот Миша сегодня еще не позвонил, я умираю от ужаса, что с ним что-то случилось…
– Так позвони ему сама, что за проблемы? У него мобила есть?
– Есть, но я не хочу звонить…
– Почему?
– Боюсь… Боюсь, что попаду в неподходящий момент и он как-нибудь не так мне ответит или не ответит вовсе, и я буду воображать всякие ужасы…
– А когда он не звонит, ты их не воображаешь?
– Воображаю, но так есть надежда, что он еще позвонит…
– Ты его любишь?
– Люблю, но и любви этой боюсь… Понимаешь, он из-за меня бросил семью… вообще все бросил… А прожил с женой двадцать семь лет!
– Подумаешь, большое дело! Марик, у тебя что, подруг нету?
– Нету, Людка, у меня только друг – Севочка Некрасов.
– Да он же «голубой»!
– Ну и что? Знаешь, какой это золотой человек? Сколько он для меня сделал, как помогал… А я, свинья эдакая, от любви к Мише со всеми своими страхами вчера даже не вспомнила о нем, а ведь именно Севка сосватал мне эту работу… Господи, надо ж быть такой неблагодарной скотиной!
– Слушай, Марик, что-то ты мне не нравишься! Может, тебе к врачу сходить, а? Я лично в это все не верю, но мои клиентки некоторые таскаются по психоаналитикам… На мой лично взгляд, самое милое дело – взять бутылочку, обязательно водочки, с хорошим закусончиком, сесть уютненько и поговорить по душам! Не нашенское это дело – психоаналитики. У нас вместо них – подруги! Очень помогает. Ты говоришь, у тебя нет подруг, вот и дошла черт знает до чего! Давай-ка, Марик, поедем сейчас ко мне, посидим, мы хоть и не близкие подруги, а все же давно знаем друг дружку, так почему ж нам не поговорить по душам? Мне тоже есть на что в жизни поплакаться… У меня с мужиками знаешь какая проблема? Вот попадается мне мужик, я в него влюбляюсь как полоумная и начинаю баловать… И ведь знаю, нельзя этого делать, а все равно… Люблю, жалею, хочу от всех неприятностей оградить, помочь чем можно, а они меня за это ногами пинают… Как тут быть? Я начинаю вникать в их жизнь, выслушивать их исповеди, они, сволочи, сначала и рады, вываливают на меня всю свою помойку, а потом спохватываются и меня же начинают ненавидеть… Я решила: все, рожу себе ребеночка и пошлю папашу ко всем чертям…
– И что?
– Выполнила программу, все получилось… Только ребеночек дауном оказался и прожил три года всего… Вот такие пироги! А ты говоришь… У тебя все хорошо, так радуйся этому, Марик, радуйся! У тебя сын здоровенький?
– Слава
– Так прыгай от счастья, дура! Ленку Заозерскую помнишь?
– Конечно! Только я ее после школы ни разу не видела.
– А я с ней дружила! И знаю, у нее дочка в пятнадцать лет наркоманкой стала, умерла от передоза, а Ленка с собой покончила!
– Боже мой!
– Впечатляет? А Фариду Зарипову помнишь, уж какая красотка была…
– Почему – была? – еле слышно спросила Марина.
– Потому что замуж за алкаша вышла, а тот ее бил смертным боем и однажды все зубы выбил, челюсть сломал…
– Но зубы можно вставить… – испуганно заметила Марина.
– Зубы можно, но душу новую не вставишь, вот Фарида и спилась. В пьяном виде под трамвай попала… Слава богу, насмерть…
Под грузом внезапно обрушившихся на нее чужих несчастий Марина почти физически согнулась. И взмолилась:
– Людочка, хватит, пожалуйста, не надо!
– Впечатляет, да? Ты, Марик, просто с жиру бесишься, понятно тебе?
– Люда, я ведь и сама это понимаю, без всех этих ужасов, но ничего не могу с собой поделать… Может, и вправду надо напиться, чтобы пружина разжалась, а?
– Понимаешь, выпить немножко с подругой – оно хорошо, а вот напиваться, чтобы пружина разжалась… Лучше не надо! А то вдруг она и вправду разожмется?
– Так хорошо же!
– А если потом опять потянет пружину разжать и опять? Так и спиться недолго…
– Тогда я не знаю… Мне иногда кажется, я сойду с ума, а мне нельзя, у меня сын…
– Слушай, а может, у тебя на душе грех какой есть, а?
– Да нет, грехов у меня, наверное, масса, но какого-то рокового…
– А может, тайна? Тайна, которую ты свято хранишь и она тебя мучает? А, я угадала? Ты покраснела? Я умная баба, Марик, согласись.
– Это правда, ты, Людка, умная, а я полная дура… Да, есть у меня тайна, только она не моя. Человек, который мне ее доверил, умер…
– И кроме тебя, никто об этом не знает?
– В том-то и беда, что знают еще два человека. И один из них – та гадина, что мне платье залила…
– Она тебя шантажирует, что ли?
– Да нет… Но намекает, что может рассказать…
– А если расскажет, что будет?
– Это смотря кому расскажет…
– Слушай, Марик, я, конечно, не знаю, что там у тебя за тайна, только ты расскажи о ней хоть одной живой душе, кому-нибудь, в ком ты уверена… Севка Некрасов знает?
– Нет, – покачала головой Марина. – Я никому никогда… как обещала…
– Так нарушь обещание, черт бы тебя побрал! Можешь мне рассказать, я чужие секреты хранить умею, мне как врачу… Помню, в какой-то детской книжке было сказано: врачу рассказать, все равно что в шкаф шепнуть. Так вот считай, что я шкаф!
– Платяной! – грустно улыбнулась Марина.
– О, вот видишь, как хорошо на человека действуют разговоры с подругами, ты уже остришь, а говорила, чувство юмора утратила! Что-то мне, Марик, подсказывает, что мы с тобой теперь станем подругами. Так что можешь вывалить на меня свои страшные тайны…