Плёвое дельце на двести баксов
Шрифт:
— Дедуля, я видел, что вы там напокупали. И я понимаю, для чего вам все это надо. Дело, которым вы занимаетесь, очень опасно. Я бы сказал — смертельно опасно. А чем вы собираетесь защищать свою жизнь? А? То-то и оно, что нечем. Но я вам помогу. — Он взял Владимира Евгеньевича за рукав и оттащил его куда-то в подворотню. После чего открыл кейс и вытащил оттуда пистолет. — «Вальтер» последней модели. Десятизарядный. С пятидесяти метров пробивает бронежилет. В обращении прост, как веник. Две дополнительных обоймы. И за всё про всё — пять штук баксов.
—
— А сколько есть? — деловито осведомился человек в плаще.
Доктор полез в карман и вытащил остатки американских купюр.
Продавец «вальтера» коротко оценил их наметанным оком и объявил, что «этого хватит», после чего сделка вступила в законную силу.
Глава восьмая
Не скажу, что у меня вообще не осталось никаких претензий и вопросов к плану Бориса. Зачем, к примеру, привлекать к операции совершенно постороннего человека, то есть меня? Неужели тот, кто достал им код от сейфа, не мог этот самый сейф и вскрыть, имея прикрытие в лице Бориса?
Но в общих чертах план выглядел совсем недурственно, и я не стал напрягать подельника мелочными придирками.
Да и вообще — утро вечера мудренее.
А наутро, 11 августа, мне пришло в голову, что, погрязнув во всех этих криминальных перипетиях, я совсем забыл про Ольгу. Я вообще-то дал себе зарок: сначала разобраться со всем, что на меня навалилось, а потом уж, не отвлекаясь вообще ни на что, в полной мере насладиться (именно насладиться!) ее обществом. Но почему бы мне хотя бы не позвонить ей? Причем немедленно?
— Алло, — раздался ее сонный голос.
— Надеюсь, я не разбудил тебя, дорогая?
— Именно это самое ты и сделал. У тебя, вероятно, есть для такого поступка веская причина?
Да… А я-то, наивный, думал, что доставлю любимой женщине радость одним только фактом общения с ней.
— Конечно, есть, — подавив вздох разочарования, соврал я.
— Какая же? — Что-то не услышал я в ее вопросе жгучего интереса.
— Я вышел на след твоего обожаемого мужа, — продолжал я гнать туфту.
— Господи, что это еще за след?
— След зовут Цикля, — важно пояснил я.
— Да плюнь ты на них обоих!
— На каких таких обоих? — не врубился я.
— И на след, и на мужа. Ты пойми, дуралей: Макса для меня более не существует. Значит, и искать его — занятие не только бессмысленное, но и вредное. А если рассматривать данное дело с чисто теоретической точки зрения, то Максим или уже труп, или в безвозвратных бегах, что, по сути, одно и то же. — При этом моя любовь, как мне показалось, сладко зевнула.
В общем-то, я предполагал, что Ольга в уме именно так и рассуждает, но, услышав ее мысли вслух, я даже как-то растерялся.
— А Светлана Васильевна? Как с ней быть? — сумрачно спросил я.
— Да она сынка своего, подонка этого, терпеть не могла. Видеть его не хотела. Ну и он отвечал ей тем же. Зато теперь, когда
Учитывая иронический склад ума Ольги, я не мог понять, всерьез ли она так считает, как говорит, и потому предпочел перевести разговор на другую, куда более волнующую, тему:
— Ну а ты чем сегодня занята? Располагаешь свободным временем?
— Вот теперь ты мыслишь в правильном направлении. Узнаю прежнего Игорька, героя-любовника. Но, увы, в гости ко мне напроситься у тебя сегодня, да и в ближайшие дни не получится. Всю неделю ко мне будут ходить по объявлениям всякие скупщики — мебели, антиквариата, картин и вообще какой только ни на есть фигни. Меня ведь скоро из квартиры выселяют. Так что идет массовая распродажа всяческого барахла, нажитого нечеловеческим трудом.
Мне осталось только тяжко вздохнуть и спросить:
— От меня какая-нибудь помощь требуется?
— Пока только моральная, Игорек. Нежно тебя целую.
И отбой.
Пораскинув мозгами, я все-таки не согласился с Ольгой — горе Светланы Васильевны мне показалось вполне искренним. Да и баксы, между прочим, за мои будущие труды уплачены. И я решил вплотную взяться за дело.
Связался с Толяном и напомнил ему про Циклю с РТС. Оказалось, мой приятель с ним уже договорился, и «братан Цикля» ждет моего звонка.
Сообщил мне Толян и последнюю новость: куда-то задевалась дочь Долинского, ее ищут уже и люди Угрюмого.
Ну, такая новость мне, понятно, по барабану, и я, быстренько свернув разговор с Толяном, связался с Циклей.
— А чего я буду иметь с того, если что цинкану по твоему интересу? — задал неприятный, но, в общем-то, ожидаемый мной вопрос «братан Цикля».
— Если цинк стоящий, двести баксов. — Ровно столько у меня и было.
— Грев некачественный, — недовольно отозвался Цикля.
Вот тебе и «братан»! Да он же самый натуральный барыга! Не попутал ли Толян рамсы с этим Циклей!?
Но ответить ему по его базару было бы непродуктивно. Цикля — пока единственная зацепка, и стрелку с ним забить надо обязательно.
— Можно и добавить, если что путное от тебя услышу. — (Там вывернусь как-нибудь). — Где схлестнемся? В «Палермо»?
— Ну уж нет! Там еще и замочат почем зря.
— Да говорят, теперь в любой забегаловке могут загасить ни за хрен собачий. — Я слышал по телику о двух совсем свеженьких убийствах в различных точках общепита. Исполнены они были по типу «Палермо». Входит некто в темных очках и кепочке, валит, кого ему надо, и газует на байке. Только жертвами киллера теперь становились не люди Коха, а простые посетители, явные лохи: какой-то залетный шофер из Калуги да местный безобидный пьянчужка. — Хочешь, давай у меня встретимся или у тебя?