Плёвое дельце на двести баксов

Ефремов Валерий Сергеевич

Я, слушая его повествование, внутренне улыбался. Мне легко было представить, что произошло. Катя зарядила снотворным всю бутылку водки, но, поскольку Толян выпил не слишком много, она решила подстраховаться и добавила своего зелья в его бокал вина. Однако, как позже выяснилось, моему приятелю хватило и того, что было растворено в водке.

Но почему Катя отказалась от второго бокала вина? То ли она, как и Толян, еще из коридора заметила его манипуляцию, то ли действительно не желала терять форму, приняв избыточное количество спиртного, —

ведь девушка перед этим уже выпила два бокала шампанского в компании со мной.

Так или иначе невольной жертвой комбинации Толяна оказался я! Ведь именно я принял на грудь заряженный бокал с «Киндзмараули». Вот почему был столь долог и сладок мой сон.

— Значит, тебе так и не удалось с ней переспать. — Я соболезнующе покачал головой.

— Переспать! — недовольно буркнул он. — Скажешь тоже! — Толян встал, открыл шкаф и стал шарить по карманам пиджака. Потом с облегчением вздохнул: — Деньги и документы на месте, и на том спасибо. Но на фига она все это проделала? — И он в очередной раз смерил меня оценивающим взглядом. Потом перевел глаза на будильник и понимающе кивнул: — Разбор на Дмитровском полигоне закончен. Твоя работа, Игорек?

— Моя, — легко согласился я. А что, собственно, было делать? Мой приятель не такой олух, чтобы не сложить цветную детскую картинку из трех-четырех фрагментов. — Если твоя жизнь тебе не дорога, то она, эта твоя жизнь, может еще сослужить мне добрую службу. Уж такой я эгоистичный малый.

— Как же я смогу пацанам теперь в лицо смотреть, меня ж за падло все братаны держать будут, — печально произнес он.

— Вот уж не думаю! — решительно возразил я. — Уверяю, друг мой: очень скоро выяснится, что всем твоим браткам будет отныне не до тебя. Да и вообще — пора обрывать все старые связи. У тебя же есть Паоло, есть «Сименс».

— Надоело мне все это! — неожиданно объявил он. — Тоска одна: и молитвы, и ремонт стиральных машин.

— А чего же ты хочешь? — забеспокоился я. — Уж не вернуться ли к прошлым блатным делишкам?

— Нет, я хочу снимать кино, — последовал поразивший меня ответ. — Вот, смотри. — Толян выволок из шкафа видеокамеру. — Хожу по улицам, снимаю. Жутко интересное дело. — И неожиданно он вернулся к давно вроде бы забытой теме: — Надо к Долинскому съездить.

— Ты все еще хочешь найти того, кто убил твоего дружка Санчо? Ну, так я тебе расскажу, что за люди это сделали и где они теперь находятся.

И я действительно рассказал ему почти все, что со мной случилось за последнюю неделю.

Он слушал меня, не перебивая и раскрыв рот. После чего сделал неожиданный вывод:

— Ну, тогда тем более надо съездить к Долинскому.

— Да зачем?

— Поставить его в курс, что пацанов Угрюмого замочили люди Вельтмана.

— Так позвони ему по телефону и прозрачно намекни.

— У меня нет прямого номера Льва Михалыча. Могу только позвонить его секретарю.

— Этого вполне достаточно.

Толян отрицательно замотал головой:

— Он должен оценить то,

что я сообщил такую важную вещь лично ему. Но самое главное в другом. Я уже тебе говорил, что он приглашал меня работать к себе. Ему, сказал Долинский, нужны честные и преданные люди, а кругом — одна сволота. Тогда я поделился с ним своей мечтой — стать кинооператором. И Лев Михалыч сказал, что это очень хорошо, потому что он покупает крупную киностудию и меня возьмет туда работать. А параллельно я буду учиться во ВГИКе — Долинский оплатит мое обучение. Поехали со мной, Игорек! Мне всегда одному очень тоскливо в дороге.

Я, конечно, совершенно не верил всей этой галиматье. То есть я не верил не Толяну, а благим помыслам олигарха Долинского. На хрена ему Толян в качестве кинооператора? Он — честный, смелый и исполнительный парень, что и оценил Долинский, а теперь хочет его использовать в каких-то своих темных делишках. Но я уже хорошо изучил своего приятеля: если что-то засело в его упрямой башке, то никакими аргументами это «что-то» из нее не выбьешь.

— А вдруг твой Долинский в Москве? — вздохнув, спросил я.

Справедливо расценив мой вопрос, как фактическую готовность ехать с ним в далекое поместье олигарха, по моим представлениям в неведомую глушь, Толян радостно схватился за мобильник. После короткого разговора с каким-то Андреем он сообщил:

— Долинский там, в своем особняке, и никуда уезжать не собирается. Поехали, Игорек!

— Но сегодня воскресенье, и мне завтра на работу: отгулы кончились, — сказал я и тут же вспомнил: какая на хрен теперь работа, ведь я же в розыске!

— Сегодня же к вечеру и вернемся, — поспешил ответить Толян. — Мне ведь тоже на работу.

— А как насчет оружия? Дорога не опасная? А то у меня с собой пушки нет. — Весь свой арсенал я хранил у Ольги и предпочитал без особой нужды пистолет с собой не брать.

— Нет, и слава богу. Мы же не на разбор едем, — и он укоризненно посмотрел на меня.

Сборы несколько подзатянулись, поскольку Толян собирался, как на свадьбу, — видимо, хотел произвести на олигарха солидное впечатление. В результате долгого перебора одежды — никогда не подозревал, что у моего приятеля столько шмоток, — он надел шикарную костюмную тройку, нацепил строгий галстук, и наконец мы на БМВ Толяна тронулись в дорогу.

Выяснилось, что путь в логово олигарха лежал по Дмитровскому шоссе. И, когда Толян, помедлив на одной из развилок, свернул куда-то в сторону, я легко догадался о его намерениях, но промолчал.

Часть Дмитровского автополигона оказалась оцеплена милицией. Стояло несколько машин скорой помощи, которые, впрочем, никуда не торопились. Видимо, тех, кто еще дышал, уже вывезли.

Остальные братки в услугах медиков не нуждались — полтора десятка тел лежало на довольно ограниченном пространстве, примерно, в два квадратных километра. Вокруг них, как в таких случаях обычно бывает, крутились люди в штатском и в милицейской форме.