Плеяда
Шрифт:
– Что я здесь делаю, - себе под нос бухтел Крепыш. – Сидел же дома, нормально всё было, на кой чёрт я попёрся воевать…
– Куда идём? – рассуждал Муха. – Ничего не понятно, где свои, где чужие, в кого стрелять, в кого не стрелять…
– Мне это уже надоело, - сказал Крепыш. – Давай в доме сядем, если что, потом скажем, что отстали, не знали куда идти и поэтому пришлось сидеть на месте.
– Ганс орать будет, - поостерегся Муха.
– Да не ссы, скажем, что потерялись, делов-то. Сейчас чуть отстанем… и вон в тот дом…
Через пару минут Муха и Крепыш были уже в досмотренном
– Тут кто-то лежит, - оповестил он Муху.
Муха чиркнул зажигалкой и увидев диван, завалился на него.
– Я здесь посижу.
Крепыш сел на кровать.
– Вот, как дома… лишь бы никто сейчас не трогал…
В сенях послышался какой-то шум, и спустя минуту, темноту разорвал фонарик – на пороге стоял военный. Он посветил на труп, который оказался убитым военным, потом на Муху, прикрывшего глаза от яркого света своей ладонью, осветил Крепыша, который даже не пошевелился.
– Хто таки? – спросил он.
– Да мы со второй роты, - ответил Крепыш. – Отстали. Наши вперёд ушли, а где их теперь искать?
– И що чекаете?
– Ничего. Просто не знаем, куда идти… - настороженно ответил Крепыш, который начал о чём-то догадываться.
– А, усё ясно…
В этот момент фонарь описал круг, и на миг осветил ствол автомата, направленный на Крепыша.
– Это ж хохлы, - догадался Муха, проявив лучшую сообразительность.
Помещение наполнилось оглушительным грохотом и яркими вспышками. Спустя несколько секунд, при свете фонаря, Муха увидел, как Крепыш откинулся спиной на кровать. Свет фонаря упал и на Муху.
– Ну що, теперь твоя черга…
– Не убивайте, - вдруг до Мухи дошёл страшный смысл происходящего – сейчас, всего через несколько секунд, его не станет на этом свете, он больше никогда не увидит рассвет, не обнимет своих детей… зачем он только пошёл в этот дом? Зачем он вообще пошёл на эту войну?
Его руки сжимали автомат, который был заряжен и снят с предохранителя, но страх парализовал его волю, и Муха утратил способность сопротивляться.
Раздался единственный выстрел, пуля попала в шею, пробив сонную артерию. Муха почувствовал только, как что-то горячее стало заливать воротник и обильно текло под ворот куртки. Он поднёс ладонь к шее, и страшная догадка озарила сознание – вот и всё. Кровь из артерии лилась как из крана, и кран этот невозможно было перекрыть.
Стрелявший отсоединил пустой автоматный магазин и неторопливо вложил его в карман разгрузочного жилета. Достал другой, вставил его в автомат, передёрнул затворную раму.
«Я умираю, я умираю» - в голове билась только одна мысль. Муха хватался двумя руками за шею, но кровь не останавливалась.
После ещё одной короткой очереди, военный с жёлтыми повязками на руках быстро вышел из дома.
Снаружи шла непрерывная стрельба, локальные бои происходили по всему населённому пункту и не было понятно, кто где… всё перемешалось.
Перед тем, как войти в здание сельской администрации, Ганс приказал обстрелять его термобаром. Первый этаж практически никакого сопротивления не оказал, на втором пришлось
– Урал, я Ганс, администрацию взял, у меня семь пленных офицеров. Что с ними делать?
– Оставь, если можно. Для нашей разведки пригодятся.
– Принял, попробую.
– Флаг сможешь поставить на крыше?
– Сейчас поставлю!
Ганс, взяв с собой одного бойца, поднялся на крышу. Достав из-под бронежилета двухметровый триколор, имеющимися на нём специальными завязками, Ганс закрепил флаг на громоотводе.
– Урал, я Ганс. Флаг закрепил!
– Отлично, - похвалил ротный. – Работаем дальше!
Утро командир второго взвода встретил в одном из дачных домиков, в окно которого уже хорошо была видна окраина большого города.
Организовав оборону, распределив огневые средства, назначив сектора обстрелов, Ганс развалился на диване и прикрыл глаза.
Фактически война не прекращалась для него уже две недели с очень небольшим перерывом на обучение вновь прибывшего пополнения. Организм требовал отдыха, угрожая помешательством, которое, как чувствовал Ганс, уже уверенно смотрело ему в глаза и проникало в сознание.
Мозг, перевозбуждённый боем, всё же понял, что настал момент, когда можно выключиться, чтобы просто отдохнуть вот от этого всего, что нескончаемым потоком влетало в него последние дни – страх, боль, холод, голод, недосып, огромная физическая и моральная усталость. Ганс подумал, что нужно назначить наблюдателей, но более ничего сделать не смог – сознание внезапно покинуло его, погрузив своего хозяина в глубокий сон.
***
Весь следующий день, пока благоприятствовала погода, шло укрепление захваченных позиций – в районы Кузнечного, Ябловки, лесных массивов и взятых лесополос, были введены дополнительные силы, установлены комплексы радиоэлектронной борьбы, доставлены противотанковые средства, миномёты, достаточное количество боеприпасов. Имея перевес в силах, зачистка населённых пунктов в целом была завершена к исходу второго дня, когда враг начал противодействовать дронами-камикадзе, так как погода стала улучшаться.
Организованные противником контратаки, как со стороны Сталегорска, так и со стороны Орловки, успеха не имели, так как для прикрытия района были задействованы не только группы «беспилотчиков» всех частей Четвёртой армии, но и несколько групп, прибывших из состава Седьмой армии.
Несколько ударов планирующими бомбами привели к обрушению автомобильных мостов через реку Дончанку и ручей Овражный, железнодорожный мост был сильно повреждён, и говорить о его использовании было тоже бессмысленно. Противник не мог оправиться от шока. Спустя ещё несколько дней, президент Украины, обращаясь к нации, с прискорбием сообщил, что на фронте начата, и «успешно развивается» стратегическая оборонительная операция «фортеци» Сталегорск, и что командование ВСУ приложит все силы, чтобы разблокировать окружённый город. Командовать оперативно-тактической группой «Восток» был назначен генерал Тарнавский, которого в ВСУ считали крупным специалистом по проведению оборонительных операций.