Плеяда
Шрифт:
Дорошенко откинулся на стуле и отпустив галстук, расстегнул верхнюю пуговицу.
– С такими искусными вымогателями я ещё не сталкивался, - сказал он, тяжело вздохнув. – Как вы ловко обо мне всё узнали…
– Чего не сделаешь ради Родины, - усмехнулся Эльбрус. – Вы готовы нам помогать?
– Или продолжим? – добавил Чингис, указав на свою папку, в которой, по всей видимости, лежали ещё более веские аргументы, способствующие налаживанию конструктивных и доверительных отношений.
– На какой счёт нужно перевести деньги? – спросил Дорошенко.
– На счёт генерала Тарнавского, -
– Как? – удивлению собеседника не было предела. – При чём здесь генерал Тарнавский?
– Он командует группировкой, засевшей на вашем заводе, - сказал Эльбрус.
– И зачем я буду переводить ему деньги? – осторожно спросил Дорошенко.
– Чтобы он сохранил ваш завод, - пояснил Шаталов.
– Каким образом?
– Нам известно, что генерал Тарнавский в узком кругу неоднократно высказывался о приближении конца режима Зеленского и ставил под сомнение целесообразность дальнейшей службы в рядах украинской армии. Очевидно, что он готовит себе безопасный отход, чтобы в нужный момент отскочить в сторону, когда режим рухнет окончательно. Вы войдёте с ним в контакт и сделаете предложение, от которого он не сможет отказаться.
– Какое предложение? – настороженно спросил Дорошенко.
– Вы предложите ему достойный выход из войны, причём, в безопасное место и за очень хорошее вознаграждение.
– Ну, допустим, - кивнул собеседник. – А как это может быть связано с заводом?
– Вы предложите ему вывести войска из окружения, чем сохраните предприятие от разрушения, которое неминуемо произойдёт в ходе его штурма.
– Основание для вывода?
– На том основании, что сопротивление бесполезно – иначе мы раскатаем в пыль сто десятую и сто двадцать седьмую бригады. Дайте Тарнавскому понять, что бессмысленная гибель десяти тысяч человек в самом конце войны – это уже не героизм, а преступление. Не стоит сохранять верность правителю-наркоману, который по указке запада ведёт войну «до последнего украинца». Стоит подумать о будущем Украины, - последние слова генерал сказал с нажимом, и может быть, даже с некоторым пафосом. – Тем более, если за это он получит два или три миллиона…
– Я сомневаюсь в успехе, - сказал Дорошенко, спустя несколько мгновений тишины. – Генерал на хорошем счету у командования ВСУ. Об этом ежедневно твердят в «телемарафоне».
– Это не меняет его отношения к происходящему, - заметил Чингис. – Более того, это даже отводит от него подозрения в измене, когда СБУ носом землю роют и чуть не ежедневно арестовывают кого-то из старших офицеров. Вот вчера, например, арестовали бывшего командующего группировки «Таврия», позавчера – начальника штаба группировки «Харьков». Тарнавского давно бы уже приняли, если бы не… - полковник замолчал, порождая короткую интригу.
– Что? – спросил гость.
– В группе СБУ, занимающейся его разработкой, работает наш агент, который делает всё, чтобы подозрения в отношении Тарнавского не нашли своих подтверждений. Но это пока… если генерал откажется от вашего предложения, агент прекратит эту работу. Последствия для него понятны. Если он согласится, и выполнит все требования, тогда мы и наши турецкие коллеги обеспечим его инфильтрацию в одну из нейтральных стран, где его будет ждать предоставленный
– Под каким предлогом я буду на него выходить?
– Как под каким? – Чингис тронул свою папку с документами. – У вас разве нет совместного бизнеса на продаже западной помощи и закупке в учебные подразделения вещевого имущества?
– Вам и это… - Дорошенко уже принял неизбежное и перестал удивляться. – Хорошо, так и сделаю. Сколько у меня есть времени?
– Если поедете прямо сейчас в Шереметьево, то успеете уже сегодня из Турции прилететь в Польшу, а оттуда заехать в Незалежную. А там и рукой подать до его штаба, - ответил Чингис.
– Не будем тратить попусту время, - предложил Шаталов. – Приятно было с вами пообщаться. Хотелось бы, чтобы и в предстоящем деле вы оставили о себе настолько же приятное впечатление.
Попрощавшись, Дорошенко вышел.
– Полковник, - Эльбрус чуть прищурил свой взгляд. – Что с Диксоном?
– А что с Диксоном? – Чингис сделал невинное лицо и пожал плечами. – Следствие работает. Он наворотил слишком много чего, чтобы можно было оставить это без внимания.
– Я всё это знаю, и понимаю, - вдруг генерал заговорил по-свойски. – Но, может быть есть варианты…
– Насколько я знаю, в его отношении возбуждено несколько уголовных дел, в том числе по убийствам подчинённых и гражданских лиц.
– Он может выйти, подписавшись под «Шторм-зет»?
– Нет, он привлечён за воинские преступления, и этот порядок в его отношении не действует. Он в любом случае будет осужден. Как – это уже решит суд. Я бы, - Чингис встал, - за то, что он натворил, вынес бы ему смертный приговор. Это я вам, товарищ генерал-полковник, говорю, зная, кем он вам приходится, так что уж извините меня, но он людоед, заслуживающий кары, а не снисхождения.
– Я многое не знал, из того, что вскрылось сейчас, - признался Шаталов. – Но если так, то вы, пожалуй, правы. Преступник должен быть наказан. Успокойте следствие – я не буду ставить им палки в колёса, у меня ещё осталась капля офицерской чести.
***
– Товарищ генерал-полковник, обстановка в полосе армии остаётся напряжённой, противник предпринимает постоянные попытки прорыва, в районе рощи «Левая» и рощи «Центральная», а также орловских дач, идут круглосуточные бои. Ежедневно мы здесь несём большие потери, с каждым днём становится всё труднее осуществлять пополнение свежими силами, боеприпасами и провизией. Растёт число лиц, отказывающихся выполнять задачи…
– Каскад, что значит «отказывающихся выполнять задачи»? У вас что, нет людей, способных приводить подчинённых в чувство? – Эльбрус повысил голос.
– Я перебрасывал на это направление заместителя командира двести второй бригады, помните, который раньше «Штормом» командовал? Но… Зверь погиб при невыясненных обстоятельствах.
– И что, нет других таких же дерзких?
– Другие отказываются.
– Балаган развели! – Эльбрус выругался. – В общем, смотри, Каскад. Если не можешь удерживать этот район, приказываю вывести войска из дач, из рощи «Левая», из рощи «Правая». Срок выполнения приказа – сутки. Всё ясно, товарищ генерал-лейтенант?