Плеяды – созвездие надежды
Шрифт:
Абулхаир решил немедленно связаться с ханом Батыром.
«И над Бопай нависла опасность! — с замиранием сердца вздыхал Абулхаир. — Прослышали мерзавцы, что она послала письмо императрице Анне Иоанновне. И молила в том письме не оставить нас без ее монаршей милости и покровительства. «Много у нас нынче стало врагов, все желают нам зла. Но, уповая на вас, мы не испытываем страха», — признавалась Бопай императрице. Однако как им это стало известно? Кто же им доносит?..» — недоумевал хан.
В один ненастный, студеный день хан и посол наконец дождались тех, кого ждали с таким нетерпением
Прошел день, каждый час которого тянулся как год. Враги не появились: прослышали, наверное, что к Абулхаиру подоспело сильное подкрепление.
Однако то, что Абулхаир узнал от человека, посланного им к Батыру, сбило его с толку. Батыр, как оказалось, находился с полуторатысячным войском в Карагантупе — отправился в набег на туркмен! Среди лютой-то зимы! Такого еще не случалось у казахов! Они испокон веков совершали набеги в мае или ранней осенью, но не зимой! Весной и осенью через туркменские пески шли караваны из Индии и Ирана в Астрахань и Казань и обратно. Но какой же добычей могли джигиты Батыра поживиться теперь, в самый разгар зимы?
— Не зря этот плут скрылся, ох, неспроста! — убежденно повторял Есет.
— Я думаю так: Батыр настроил своих на какую-то пакость, а сам отправился на край земли. Будет доказывать потом, что он ни при чем, — сокрушался Букенбай.
Абулхаир был согласен и с тем, и с другим, но отделывался молчанием.
Прошла еще одна неделя. Противники не показывались, зато начали подтягиваться друзья и единомышленники Абулхаира. Напряжение чуть спало.
Спокойствие однако длилось недолго. Абулхаиру донесли, что войско противников увеличивается с каждым днем и что враги планируют убить посла, взять в рабство его людей, а башкир, которые добираются к нему от каракалпаков наказать так, чтобы другим неповадно было связываться с неверными.
Абулхаир отдал джигитам приказ быть в боевой готовности, усилил караулы, послал лазутчиков по разным аулам...
«Почему враги пока лишь грозят расправой, но не нападают? Почему они хотят разгромить только русское посольство, а меня как будто не замечают?» — спрашивал он себя, стараясь проникнуть в замыслы своих врагов. Хан понял, что недооценил ум, хитрость и изощренное коварство Батыра... Когда тот пустил слух о том, что надо убить и хана вместе с его байбише, он хотел разжечь в народе ненависть к нему, Абулхаиру... Теперь же он хочет породить недоверие и настороженность у посла. Посеял смуту и уехал за тридевять земель...
«Однако, может быть, все эти хитроумные замыслы исходят не от Батыра, а кто-то использует его в своих целях? Например, те же потомки Жадика? — Одолевали сомнения хана. — О аллах, все они одинаковы, и ждать добра ни от кого из них не приходится!»
Спустя несколько дней Абулхаиру стало известно, что предводители враждебно настроенных родов собирались на совет и долго спорили о том, как быть с царским послом. Мнения разделились. Одни рассуждали так: «Посла хорошо принимают многие казахи. Немало биев уже дали присягу на верность России: это сулит мир и покой. Если
огонь вражды между казахами и русскими?» Другие не соглашались с этими голосами, настаивали на своем: «Этот Мамбет — лазутчик. Его нельзя отпускать живым! Его надо схватить и убить!»
Дни общей тревоги и ожиданий сблизили Абулхаира и Тевкелева. Они были почти неразлучны. Однажды их беседа была прервана внезапным появлением Акши — сына Баби, одного из самых яростных врагов хана. Вместе с ним в юрту вошли шесть рослых джигитов. Пошли смирные, тихие, скромно присели рядышком с ханом.
Застигнутый врасплох хан не знал, что и подумать; Тевкелев тоже растерялся.
Хан повелительно спросил:
— В чем дело? Что привело вас?
— Меня послал отец! Мы изменили свои намерения. Распустили войско, отправили людей по аулам! — смиренно сказал Акша. — Отец просил меня передать приглашение тебе, хан, и послу перекочевать к нам. Зачем вам прятаться в этом тесном закутке?
Самые злые враги, самые давние противники протягивали им руку! С чего бы это? Или на них так подействовал недавний совет биев? Или решили прекратить угрозы и прибегнуть к хитрости?
Хан сказал джигитам, что решение он объявит им несколько позже.
Абулхаир созвал свой совет. Все сошлись во мнении, что это ловушка. Условились, что ответ посланцам Баби даст Букенбай, а хан будет молчать: пусть поломают головы, о чем на самом деле думает сам хан...
Букенбай выдержал паузу и обратился к Акше:
— Если хан, хочет откочевать к вам, на то его воля. Он мне не подвластен. Но отпустить посла царского я не могу! Не хочу потом держать за него ответ перед народом! До мая он будет рядом со мной. А вот в мае сам привезу его на общее наше собрание. Если же найдутся горячие головы, которые замыслят увезти его силой, пусть знают: я буду биться до последней капли крови!
С этим Акша и уехал.
Вскоре до посольского становья добрались сто шестьдесят башкирских семей, освобожденных из каракалпакского плена. Посольство превратилось в огромный аул. Случись теперь что-нибудь, у русского посла наберется не менее трехсот всадников! Разгладился лоб Тевкелева, перестали хмуриться брови, на лице заиграла улыбка.
В начале февраля прибыл Оразак-батыр, влиятельный каракалпакский бий. Он спросил Тевкелева напрямик:
— На берегу Арала, в двух днях пути от Хивы, находится орда хана Сатемира. Он давно враждует с Хивой. Хочу уговорить народ орды попроситься под крыло России. Как на это посмотрит ваша царица?
Ответом ему были четыре аршина сукна и одна черно-бурая лиса!
Едва Оразак уехал, как к Тевкелеву пожаловали еще несколько каракалпакских биев во главе с бием Суюндуком. Посол встретил их по всем законам русского гостеприимства, присовокупил их подписи под грамотой к другим, осыпал подарками. Побывали у него и другие бии, так что неистощимый сундук постепенно пустел...
Как зима ни лютовала, но и она незаметно прошла. Февраль стоял мягкий и теплый. Солнце истончило, продырявило снег, над землей поднялись густые туманы.