Плоды манцинеллы
Шрифт:
— Мы — это я и… Начальство.
— А-а-а-а, — протянул Андрас. — Те ребята, что затыкают тебе рот.
— Не начинай, Энди. Ты мне нравишься, но прекращай уже. Мы, и сейчас я говорю про нас с тобой, все-таки исследователи, а не разнорабочие на стройке. Хоть немного следи за языком.
— Все, все, папаша. Считай, прекратил. Давай остынем и вернемся к моим вопросам. Ты сказал, что Майер ни черта не помнит, но на вашем, — Ланге изобразил кавычки, — «интервью» он вещал вполне бодро.
— Его мозг выходит из ступора в определенные моменты, в конкретных ситуациях. Мы не
— Что за дерь… — Энди поймал суровый взгляд Алана и осекся. — Ладно-ладно, прекратил.
— Хорошо, — Саммерс приветливо улыбнулся. — Я понимаю твою растерянность. Ситуация и правда загадочная.
— Загадочная? Загадочная, док? Серьезно? Если мне не изменяет память… — Андрас неуютно поморщился. — Уж прости за каламбур, я не специально.
— Да ничего. Я же не на месте Майера, как-никак.
— В общем, если мне память не изменяет, то над главным входом в нашу скромную обитель висит здоровая такая металлическая табличка с огромными такими буквами, которые, насколько я видел сегодня утром, гласят: Центр патологий и мозговой диагностики имени…
— Себастьяна Майера. Все верно, ты в здравом уме.
— То есть, в Центре имени Майера изучают Майера. Вот так ирония. Как это вообще произошло? Как он попал сюда? Да, матерь ты людская, ему должно быть лет сто…
— Семьдесят два, — вставил Алан.
— Семьдесят два?! Вот этому мужику семьдесят два?! Да ему на вид не больше сорока.
С каждым новым ответом Саммерса вопросы лишь множились, и это злило. Раздражало так, что руки тряслись, а лоб покрывался испариной. Неведение — худший удел. Андрас и без того наелся его сполна.
— Даже не понимаю, и почему я тебя терплю… — Алан задумчиво почесал двухдневную щетину. — Здесь не чертов университет, Энди, а у нас ни разу не библиотека, в которой тебе зажали нужную книжку. Если чего-то знать не положено, значит действительно не положено. В первую очередь потому, что это может быть опасно.
— Опасность — мой удел, док! — насмешливо произнес Андрас. — Но я тебя понял. Правда, понял. Меня это не радует, но… Нельзя так нельзя, я не тупой.
— Я знаю. И хватит вопросов на сегодня.
— Погоди-погоди! Давай последний.
Энди вскочил со стола, метнулся к окну и осушил до дна оставленную кружку холодного кофе. Он медленно провел языком по губам и вкрадчиво произнес:
— Кто такая Эстер?
В ответ Саммерс лишь покачал головой, угрюмо поджав губы.
— Черт! Мне надо выпить. Ты меня в депрессию вгонишь.
— Всему свое время, Энди. Секреты на то и секреты, что в них не посвящают первых встречных.
— Эй, стоп! Ты же сам меня позвал в свою «команду». И теперь дуришь, как школьницу.
— Как наивную школьницу, — улыбнулся Алан.
— Чтоб тебя… — буркнул Андрас. — Ладно, док. Буду ждать того часа, когда ты сможешь мне все рассказать.
— Мудрое решение.
— Именно оно. Про Ланге только и говорят, что мы мудрые. Достоинств у нас гора, а недостатков почти нет.
Алан слабо улыбнулся и единым глотком допил кофе. Энди старик нравился, явно нравился, не смотря на всю загадочность и немногословность
— Ладно, Энди. Пойдем.
— На очередное интервью? — Саммерс кивнул. — Не буду даже спрашивать, зачем и почему. Все равно ты не ответишь.
— Ты растешь на глазах, мой мальчик.
— Эй, папаша! Не надо меня так называть.
Алан подошел к Энди вплотную, открыто ему улыбнулся и похлопал по плечу.
— Ну, давай, — он указал в сторону двери. — Ты сегодня опять в роли режиссера, топай к мониторам.
— Кинцо у нас выйдет явно дерьмовое, не считаешь? Актеры играют ужасно, — Энди вскинул руки. — Все-все, иду.
Дверь мягко закрылась, заперев Андраса в тишине пустых коридоров. Где-то далеко, за множеством толстых стен и тонких окон лабораторий туда-сюда сновали люди. Исследователи, изобретатели. Точно такие же, каким когда-то давно был Себастьян Майер.
— Надеюсь, у вас будет иная судьба, ребята, — глухо произнес Энди. Его слова жутким эхом заскакали внутри длинного коридора. — Бу!
«Бу-у, бу-у-у, бу-у-у-у», — откликнулись сотни тонов, искаженные и отраженные. Энди уверенно зашагал по ровному бетону. Идти было недалеко. Достигнув нужной двери, он прислонил большой палец к едва заметной точке на стене. Датчик мелодично пропел, путь открылся.
— Привет, парни!
Мониторы ответили безмолвием.
— Как дела, что нового?
Энди рухнул в кресло, пододвинул клавиатуру, коснулся сенсорной панели, пробуждая четыре плоских экрана от безмятежного сна, и уставился на героя сегодняшнего представления.
— Здравствуйте, доктор Майер, — тихо произнес Андрас. — Вам сегодня не лучше, как я погляжу?
Себастьян сидел в широком кожаном кресле и зачарованно смотрел в одну точку, прямо перед собой. Четыре монитора показывали Изобретателя со всех сторон, но картина на всех была одна — Бастиан не шевелился, моргал примерно раз в минуту и размеренно дышал, словно человек, погруженный в глубокий сон.
— Что же с тобой такое? — пробормотал Энди. — Как ты до этого дошел?
С характерным писком включились еще два экрана. Они показывали все помещение целиком и сработали на движение в студии. Только это была не студия, а лишь ее симуляция. Энди проследил, как доктор Саммерс зашел в помещение, повернулся к одной из камер, помахал рукой и серьезно кивнул.
— А вот и наш знак, господа. Сейчас шоу начнется.
Андрас протянул руку и мягко вдавил одну из крупных кнопок. Механизм заработал, комната, изображенная на шести экранах, налилась светом и звуком: появились небольшие трибуны, плотно забитые голопроекциями людей, что неустанно переговаривались между собой, создавая ощущение настоящей жизни.