Плоды проклятого древа
Шрифт:
— Тринадцать суток.
Ох бл… хотя не, могло быть и хуже.
— На каком основании… наручники?
— Приказ твоего собственного начальства.
— Так нельзя, — я попытался вспомнить правила, которые регламентировали подобные вещи, но в голове все еще стоял тума. — Пусть снимут. Я голоден.
— Завтра разберутся, — отрезал Лившиц. — Спи.
Подчиниться его словам оказалось очень легко. Даже такой короткий разговор отнял у меня все силы.
…
На следующий день меня после осмотра перевели из отделения интенсивной терапии
Для человека, пролежавшего две недели в глубокой коме после тяжелейших ранений, я ощущал себя превосходно. В смысле, полностью здоровым, хотя и изрядно ослабевшим. Тело стало заметно тоньше и легче. Похоже, мной занималась Панацея, а ей требовался материал для работы. Она забрала весь подкожный жир и часть мышечной ткани. Долгая неподвижность тоже не добавила силы и прыти. Восстанавливаться придется долго, даже с моими возможностями по стимулированию анаболических процессов.
Короче, мне оставалось только плевать со скуки в потолок, поглощать жиденькую больничную кашу, да удерживать себя от соблазна совершить побег. Я ничего не знал о своем текущем статусе, но пробуждение в наручниках не внушало оптимизма, и случайно обнаруженный здравый смысл подсказывал, что прямая вражда с СКП будет не самым мудрым решением. Во всяком случае, сейчас я был также свободен, как любой другой пациент, вооруженного конвоя возле дверей палаты тоже не стояло.
А потом, вскоре после завтрака, ко мне пришли посетители.
Мама с папой, в наброшенных на плечи белых халатах, буквально влетели в палату и стиснули меня в объятиях. Странное это было чувство. Будто не было ничего: ни Симург, ни многих лет семейного кризиса, ни обретения мной способностей. Впервые за много лет я просто был со своей семьей, и мне казалось, будто еще вчера я был маленьким мальчиком, радующимся фигурке Эйдолона на Рождество. Я заметил, что у отца в волосах стало намного больше седины, а у мамы добавилось морщин. Наши отношения не сложились в прошлом, но в насквозь враждебном мире только им я мог довериться без оглядки.
Я неловко обнял обоих в ответ. Честно, не знаю, как это правильно делается.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил папа.
— Неплохо. Панацея хорошо постаралась.
— Послушай, Конни, мы на твоей стороне. Чтобы ты ни сделал там, ты считал, что поступаешь правильно, — мама говорила быстро, будто боялась куда-то не успеть. — Директор Пиггот повела себя… неразумно. Ее вынудили подать в отставку. Мы сейчас готовим иски…
— Оставь. Судиться с СКП… это такое. Не перспективно.
— Есть хорошие прецеденты.
— У них слишком много козырей, — я оборвал фразу на середине, осмыслив кое-что, сказанное ранее. — Стоп. Пиггот больше не директор?
— Ее заменили. Нового директора зову Джеймс Тагг, он бывший военный.
Мне это имя ничего не говорило. Зато в животе засвербело
— Значит, Пиггот сняли. Вряд ли только из-за меня. Кажется, что-то случилось крупное? — я напряг чувства, отслеживая реакцию. — Что-то очень плохое в городе?
Бинго.
— Злодеи начали войну, — сказал папа. — Люди Кайзера против азиатов.
Дорого бы я сейчас дал за нормальную силу Умника. Кайзер бы не пошел на настолько рискованный шаг. Не после тех договоренностей, которых мы достигли. Если война с азиатами… Бакуда. Я так и знал, что она чокнутая. Черт, если бы не это дурацкое ранение, я бы пристрелил ее в первую же ночь.
— В город ввели Национальную Гвардию. Мэр Кристнер в приватной беседе сообщил мистеру Андерсу, что сейчас решается вопрос о применении армии, — мама быстро оглянулась на дверь. — Имей ввиду, ты этого не слышал.
— А что Протекторат?
— Что-то делают. Наверное.
— Мда.
Национальная гвардия? Армия? Может, сразу пригласить ударные команды Протектората и Триумвират на закуску, чтобы от города точно ничего не осталось? Насколько вообще масштабный этот кризис, если принимаются меры как против А-ранга? Ладно, мои родители просто обыватели, они видят только внешнюю сторону конфликта. Доберусь до любого знакомого кейпа и выспрошу все.
— Так все настолько плохо, что пришлось подавать встречные иски?
Лицо мамы помрачнело.
— Ох, это… директор Пиггот собиралась действовать жестко, невзирая на ответные иски. Но ее сняли, а директор Тагг вступил в должность только вчера, и до тебя у него еще руки не дошли. Я уже говорила, есть хорошие прецеденты. В 2004-м герой Ускоритель убил грабителя, захватившего ребенка в качестве живого щита, и был полностью оправдан судом присяжных. Несколько случаев, когда герои без повышенной стойкости били насмерть в ответ на огонь из автоматического оружия. Еще в 2007-м был случай, герой Рейлган…
— Марта, — негромко сказал отец, — не грузи его сейчас.
— Все нормально. Я же крутой Технарь. Нет такой проблемы, которую бы я не смог решить.
Она горько вздохнула.
— Это ведь не в первый раз. Когда ты оказываешься в опасности, когда получаешь ранения и оказываешься на волосок от смерти. В СКП обещали, что быть Стражем безопасно, но пока выходит прямо наоборот.
— Кейпом вообще быть опасно.
— Конрад, мы с твоим папой уже не молоды. Другого ребенка у нас не будет. И если мы тебя потеряем…
— Все в порядке. Я так серьезно пострадал в той схватке, потому что это была спланированная ловушка именно для меня. Я недооценил одного суперзлодея, точнее того, насколько это существо прогнившее и богатое. И больше такого не повторится. Никто не сможет застать меня врасплох.
— Ты сказал «ловушка»? — насторожился папа. — Ты уверен?
Я кивнул.
— Один из похитителей, перед тем, как я снес ему голову, так и сказал: «Ничего личного, тебя заказали». Это личная вендетта, никак с делами Стражей не связанная.