Плохая хорошая девочка
Шрифт:
— И чего?
— Взглянули бы вы, Юрочка, на тамошние гигантские лобелии и крестовники. Причем, заметьте, они привлекают уйму нектарниц! Вы, кстати, знаете, Юрочка, как эти насекомые умеют маскироваться?
— Понятия не имею.
— Они собираются в гроздья и принимают форму цветка.
«Ну прямо как ты, старик, — подумал Ростовский, усмехаясь. — Ты ведь тоже умеешь маскироваться… Под одуванчик!»
— Еще, заметьте, Юра, чем выше в гору, тем ярче окраска цветов. Там та-акие пурпурные лаконосы… Просто чудо!
—
Когда Юра появился на склоне Двуглавой, профессор был занят тем, что задумчиво разглядывал колючие заросли кустарника.
Причем Ростовский обратил внимание, что один из этих кустов был покрыт мелкими красными ягодами.
— Что это вы делаете, профессор? — поинтересовался Ростовский.
— А-а, так…
— Так?
— Чисто ботанический, научный интерес. Я ведь вам, кажется, говорил… Здесь, знаете ли, встречаются довольно необычные растения. Всегда, знаете ли, завидовал ботаникам…
— Ботаникам?
— Да! Знаете, у меня однажды в экспедиции шофер был… Любопытный такой парень.
— Что за парень?
— Ну, шоферы, знаете ли, обычно довольно болтливы. Все в экспедиции работают. А шоферу, в общем-то, делать особенно нечего: привез — отвез… А все остальное время — свободен. Вот они и маются от безделья: знай, покуривают и треплются… Болтают!
— Ну и чего?
— А этот все шутки шутил. Ну что это, мол, у вас, говорит, за экспедиция такая, у геологов? Камни да грязь. Да пыль! Вот у ботаников жизнь! Цветочки, лепесточки… Красота! Одна только у ботаников печаль — коровы! «Вот однажды, — говорит Вася, — в одной экспедиции, где я шоферил, корова приблудная все гербарии съела! Подошла, понимаешь, коварно, незаметно какая-то отбившаяся от колхозного стада корова — и съела все собранные ботаниками растения. Устроила для науки настоящую катастрофу!»
— А что — правда? — усмехнулся Юра. — Так и было?
— Ну правда, наверное… Чего ж ему, шоферу тому, было врать?! — тоже усмехнулся профессор. — Так вот… «Конечно, — говорит Вася, — в этом смысле вам, геологам хорошо… Никакие вам коровы не страшны. Камням-то что будет?!»
— Вася этого шофера звали?
— Или Федя… Уж не помню. Не в том дело. Я к чему вам это все, Юрочка, рассказываю…
— К чему?
— Так вот, Юрочка. Я так же, как тот шофер, всегда считал, что настоящая-то красота — она у ботаников!
— Правда?
— Точно! Цветочки, лепесточки… Красота, одним словом! Но не всегда, увы, мы можем делать то, что хотим. Я вот стал геологом, а не ботаником. И хорошо, если в старости есть возможность наверстать. Верно?
— Ну правильно, наверное… Откуда я знаю? Я ж еще до старости не дожил.
— Ну придется вам тогда поверить мне на слово, — усмехнулся профессор.
— О'кей. Верю, — рассеянно произнес Юра, почти уже не слушая более бормотание Горчицкого.
Он снова думал о своем.
Исследовав
«Надо непременно попробовать этот «вариантик», — думал он.
И на следующий день, пока профессор готовил обед — была его очередь дежурить по лагерю, — Ростовский натянул леску поперек тропинки. На том самом месте, где она проходила над обрывом.
«Может, конечно, это и не сработает… — думал Юра. — Но и не помешает! Чем больше вариантов, тем лучше. К тому же и мне ничего в себе не надо будет «переламывать»! Все произойдет само собой. А то вдруг и правда в решающий миг рука у меня не поднимется старика — того?»
Это было совсем некстати, но к вечеру Ростовский вдруг почувствовал себя больным.
— Что-то меня бьет озноб, — пожаловался Юра профессору.
— Ну примите лекарство, — посоветовал Горчицкий. — Вдруг это малярия?
Он покопался в аптечке и протянул Ростовскому упаковку с таблетками.
Юра с подозрением оглядел таблетки.
— «Ме-па-кри…» — начал читать он по слогам.
— Это от малярии.
— Да?
— Только осторожнее.
— Почему?
— Понимаете… Приступ-то малярии это лекарство, конечно, блокирует. Но могут быть последствия. Одни больные начинают заговариваться, другие буйствовать, третьи теряют память. Короче, побочные действия.
— Ах, вот оно что.
— Помню, в молодости один парень схватил даже револьвер после дозы этих таблеток и стал нам всерьез угрожать.
— Да что вы?!
— Да… Дело, как сейчас помню, происходило в…
«Н-да… Только память потерять мне не хватает! — думал Ростовский, не слушая разглагольствования любящего потрепаться старика. — На хрена мне эти действия побочные…»
Он положил таблетку на язык. Набрал в рот воды… А когда профессор отвернулся, выплюнул все это, зайдя за палатку.
«Я сделаю «это» сегодня ночью… — вдруг решил он. — Леска — сама по себе. А «это» — само по себе. В темноте ведь тоже лица не видно!»
К тому же если задуманное сорвется — у меня есть хорошая отмазка… объяснение. С этим мепакрином — от которого с ума сходят!»
Юра открыл глаза и прислушался к стариковскому храпу.
«Кажется, профессор спит», — решил Ростовский.
Он осторожно вылез из мешка. Тихо взял винтовку, которую уже с вечера держал на взводе.
И, не включая фонаря, на коленях пополз к тому месту, где спал Горчицкий.
Тьма была полная. Юра ориентировался только по храпу.
«Как бы мне не споткнуться о старика…» — думал он, осторожно пробираясь в темноте вперед — на храп!
Остановило Ростовского нечто холодное, стальное, упирающееся ему в живот…