Плохая привычка
Шрифт:
— Он же спас меня! — выпучила девушка и без того большие глазища.
— Ну, да.
И снова всё логично, но опять что-то не так.
Звук открывшейся входной двери вынудил меня взглянуть в сторону прихожей. Судя по тому, что с порога никто не кричит вопрос о том, что у нас на ужин, домой вернулся Серёжа.
Интересно будет посмотреть на очную ставку героя-скромника и спасенную им девушку, которая вдруг почувствовала себя в моей квартире, как дома, и начала попивать чай, улыбаясь мне и глядя на меня глазами, в которых уже не читалось ни капли страха или
В карих глазах блеснуло что-то, что заставило меня насторожиться и внутренне приготовиться выпустить когти.
А ещё этот запах её парфюма, витающий, казалось, сейчас по всей кухне…
Серёжа вошёл в кухню. Опустив взгляд, он хмурился и закатывал рукава, приготовившись помыть руки перед ужином. Но, стоило ему поднять взгляд, как первая, на кого он посмотрел, была не я, а девушка напротив. И посмотрел он на неё не с возмущением человека, который не ожидал увидеть гостей, а со злостью. С очень сильной злостью, которой мгновенно пропиталось пространство.
— Серёж, привет. А к тебе гости, — сказала я, привлекая внимание мужа к себе.
Я знаю, когда мой муж злиться. И я знаю, когда он боится. И, стоило ему перевести взгляд с девушки на меня, как в его глазах я прочитала именно страх.
— Здравствуйте, Сергей! Я пришла, чтобы лично сказать вам спасибо! Вы — мой герой! — залепетала тем временем девушка и внезапно бросилась обнимать моего мужа, едва не повиснув на его торсе.
Что-то внутри меня закоротило, когда, снова посмотрев в глаза Серёжи, я всё ещё видела в низ страх и злость.
Я решила никак не комментировать то, что сейчас видела, и просто отпила немного чая, дабы успокоиться и не видеть в объятиях девушки скрытые смыслы.
— Это лишнее, — Серёжа отмер и убрал руки девушки со своего торса.
— Простите, — вдруг всхлипнула девушка, дёрнув узкими плечами в платье в горошек. — Это был душевный порыв. Я не хотела вас смутить.
Серёжа хмуро посмотрел на девушку. Эти двое смотрели друг другу в глаза несколько секунд, а сама девушка, казалось, забыла о том, что только что плакала и была готова рассыпаться в благодарностях у ног моего мужа.
— Выйдем, — Серёжа оборвал их зрительный контакт и подтолкнул девушку в сторону выхода из кухни. Я лишь на мгновение посмотрела на её профиль, и не увидела там ни капли слёз. Лишь самодовольная стервозная ухмылочка изогнула уголок её губ. — Я сейчас вернусь, — бросил мне Серёжа, пока в моей голове складывалась неутешительный пазл.
Её запах, короткое платьице, Серёжина злость и тот факт, что прямо сейчас он очень быстро вывел её из квартиры, даже не дав нормально обуться, говорили только о том, что мои подозрения не были надуманными. А Серёжина холодность связана не с работой, а с другой женщиной, которая, к тому же, малолетка.
Как банально, Боже!
И как тошно…
Я резко вышла из-за стола и первое, что мне захотелось сделать, — пойти за этими двумя и выяснить у них сразу всё. Но что-то внутри, не желающее увидеть подтверждение своих догадок прямо здесь и сейчас, удержало меня на кухне.
Поэтому я взяла кружки, выплеснула из них остатки
На глаза наворачивались слёзы, носом уже было невозможно дышать. Обида душила и рвала изнутри в клочья. Но я держалась, надеясь услышать от Серёжи что-то такое, что даст мне понять, что я всё себе придумала, а факты притянуты мной за уши.
Не могут почти двенадцать лет совместной жизни закончится так. Чем я заслужила?
Серёжа долго выпроваживал гостью. Слишком долго для незнакомого человека.
А затем он вошёл в квартиру, но прошёл в ванную комнату.
Наверное, чтобы смыть с себя её поцелуи, запах или ещё что-то? Сколько раз он уже так делал?
От подступившей к горлу тошноты меня передёрнуло, но я всё ещё продолжала мыть кружку, которой из-за пены видно не было даже мне.
Спиной почувствовала, что Серёжа вошёл в кухню, сел за стол и затих.
Какого черта он молчит?! Разве он не должен сейчас хоть что-то сказать?
— Она очень красивая, — первой заговорила я. Потому что ещё немного и я точно взорвусь, обнажив перед возможным предателем все свои самые уязвимые точки. — Клеопатра, наверное, была такой же.
Эта девушка ведь и правда красивая. Очень.
— Не знаю. Обычная, — равнодушно бросил Серёжа и снова замолчал.
Его молчание и безучастность злили меня сейчас куда более сильнее, чем мои собственные догадки, и я, всё же, решила сама растормошить мужа, желая услышать от него хоть что-нибудь. Даже если сейчас мне будет невыносимо больно.
— У тебя с ней что-нибудь было? — спросила я, не оборачиваясь.
— Нет, — ответил Серёжа уверенно и ровно.
— А ты хотел? — вопрос, который сам сорвался с моих губ.
— Да.
Сейчас я в полной мере ощутила, что чувствует человек, когда в его спину втыкают нож и проворачивают.
Стало больно настолько, что я забыла, как дышать и двигаться.
Как бы сильно сейчас я не старалась удержать себя в руках, но слёзы, всё равно, скатились по щекам. Проглотив большой острый ком обиды, разочарования и собственной ничтожности, я с трудом удержала голос ровным, чтобы сказать последнее:
— Чемодан в прихожей, в шкафу. Я придумаю, что сказать сыну.
— Наташа… — робко бросил Серёжа.
Голос его слышать не хочу!
— Чемодан в прихожей, — повторила я, как робот, продолжая мыть кружку.
Я мыла и пенила ее до тех пор, пока не услышала, как за Серёжей закрылась дверь.
Стоило мне остаться одной, как я швырнула кружку в раковину и осела на пол, где, обняв свои колени, просто начала плакать, испытывая отвращение к себе и к жизни, прожитой с Серёжей.
Я не смогла себе позволить истерику или что-то подобное. Я не смогла просто лежать на полу и утопать в своей боли, ломающей меня по косточкам. Я не смогла забить на всё, чтобы уйти в свои чувства. Как и наедине с собой я тоже остаться не смогла. Потому что пришёл сын, который хотел кушать и для которого я так и не придумала легенду о том, где его отец и почему он сегодня не будет ужинать с нами.