Плохие девочки
Шрифт:
– Нет! Ну уж не надо нам этих стерв. Она же порвет и выкинет! – и бегом к Карасику.
Нежный овал лица, голубые глаза. Блондинка, но натуральная, темно-пепельная. Выражение лица мирное и такое… про таких, как она, говорят – вот это и есть добрая женщина. Рост, на фоне которого любой – король и великан. Кстати, Стас тоже был невысоким. Интересно, как он чувствует себя рядом с Сухих? И вообще, что было у него в голове, когда он уходил к Сухих?
Сам Стас Дробин, как мне кажется, сомнительный подарок. Сухих сделала странный выбор. Так сильно хочет замуж? Так еще не факт, что Дробин разведется. Одно дело ходить у женщины по квартире в трусах, и совершенно другое – в загсе, в костюме и галстуке. Зарабатывает Стас, правда, неплохо – работает на Ольховского, всегда был его правой рукой, запасной печенью и т. п.
Мой, к примеру, Павлик «Морозов». Морочил голову, а сам бегал к игровым автоматам в мечтах схватить удачу за ягодицу. Самый крупный выигрыш – из трех тысяч сделал пятнадцать. И все тут же спустил. Причем не то что пропил. Не без этого, конечно. Но в целом накупил какой-то фигни. Мне, помню, приволок зачем-то б/у телефонный аппарат в подарок. Рыцарь! А потом еще и деньги таскать начал.
Самый странный мужчина случился с Авенгой. Что уж объединило худую, красивую, странную рыжеволосую ведьму Люську Жилину двадцати шести лет от роду с почти что сорокалетним неразговорчивым грузным мужчиной с бегающим недобрым взглядом – непонятно. Когда они даже просто стояли рядом – это было странно и нелепо. Ее муж занимался строительным бизнесом – ремонты, какие-то фуры с кирпичом, заказчики, от которых, как рассказывала Авенга, он периодически скрывался.
– Ты его любишь?
– Я люблю чай с имбирем, – пожимала плечами Авенга. – А с ним я живу.
– То есть не любишь? – уточняла Карасик с присущим ей упрямством.
– Мы с ним кармически связаны.
– Еще скажи, что ты его по гороскопу подбирала. Мне-то не заливай. Как твои родители отреагировали на такой неравный брак?
– У меня нет родителей! – заявила мне Авенга и помрачнела.
Мы тогда часто виделись – беременность объединяет. И вот что странно. Виделись мы часто, а ни я, ни Карасик о Жилиных практически ничего не знали. Да я и сейчас ничего о ней не знаю, через пять лет! Странная она. Ни откуда она, ни где выросла, с кем дружила. Мы часами напролет вместе тусовались в женской консультации, обсуждали все на свете. Иногда у нас троих языки болели – так много мы говорили. Авенга рассказывала, как проводится обряд изгнания недобрых духов из коммунальных квартир, но никогда не рассказывала, как познакомилась с мужем. Мы хохотали, слушая, как она давала своим клиенткам посвящение первой степени в тайный женский орден «Созвездие» – брызгала на женщин водой, как священники на Пасху – и они обретали невероятную женскую силу.
– Это что же? Плацебо? Самовнушение?
– Это либидо. Нереализованные женские амбиции. А я вроде как даю им индульгенцию, разрешение. Потом еще заворачиваю в тряпочку сувенир – деревяшку – и говорю, что теперь они все могут. Крыши едут, браки укрепляются?
– А у вас с мужем как? Все в шоколаде? – подбиралась к ней я. Но она только улыбалась и молчала.
– У нас будет ребенок. Этого достаточно. Кстати, чего это нас не принимают? Пойти, что ли, проклясть? – она хмыкала и заходила к врачу. Авенга терпеть не могла, когда наш гинеколог уходил пить чай. Она могла разозлиться и, к примеру, сказать, что заговорит его кресло так, чтобы женщины в нем теряли сознание. Если он немедленно не перестанет пить чай и не начнет прием беременных.
– Вы с ума сошли? – спрашивал у нее наш хороший, в общем-то, но очень уж любящий чай Дмитрий Степанович.
– Хотите попробовать? Будете меня и дальше игнорировать – у вас дома клопы заведутся. Хотите? Или вам в ресторанах будут всегда в суп плевать, – невинно хлопала глазами Авенга. И ее странный бесовский магнетизм срабатывал. С ней никто не хотел связываться. Дмитрий Степанович ворчал, что всякие видал выкрутасы от беременных, но такого… В общем, если с нами была Авенга, очередь проходила быстрее или хотя бы веселее. Уже после нескольких месяцев беременности Авенга
– А вот к гадалке и ясновидящей побежали толпами, – поделилась она с нами. А больше я, пожалуй, ничего такого о ней и не знала. Она умела так вести разговор, что все персональные вопросы словно обходили ее стороной. Честно сказать, она тоже была какая-то мутная. Так что они с мужем действительно друг другу очень даже подходили. Но дружить с ней мне нравилось.
В общем, еще будучи беременными, мы уже ставили перед собой вопросы здорового образа жизни. Но тренировали мы преимущественно только язычки. А оздоровлялись мы по рецептам мамы Карасика. У ее мамы миллион разнообразных рецептов, большую часть из которых надо пить или есть. Но никогда – шевелиться. Самым активным из ее рецептов были субботние бани. Мы ходили в баню, сидели там в ароматном, пропахшем запахом веников и дров предбаннике, пили травяные чаи, мазались кремами и оздоровлялись. К сожалению, часто наше оздоровление заканчивалось в ресторанчике с другой стороны банного домика. Люське по фиг, она, ведьма, худая, как щепка. Рыжая бестия – одно слово. Она заказывала себе борщ, карпаччо – съедала пару тонких кусочков соленого лосося и говорила, что больше не хочет. А мы с Сашкой доедали. И карпаччо, и хлебную корзинку, и допивали компот. Банное оздоровление с чаями закончилось тем, что Авенга родила, похудев при этом на пару килограммов. А мы с Карасиком округлились сверх всякой меры. Вот тогда-то Марлена и произнесла роковое слово «фитнес», разрушившее в конечном итоге Карасикову личную жизнь.
– Не, девочки, это уж без меня. Вы как хотите, а если я еще что-то сброшу, муж сбросит меня с моста. Он и так уже говорит, что я стала слишком похожа на представителя потустороннего мира. И что он меня по ночам скоро будет за смерть с косой принимать.
– Авенга, а ты не сбрасывай – ты набирай. На тренажерах можно же и набирать мышечную массу, – пыталась внушить ей я.
Но она сказала со смехом, что предпочитает заниматься сексом с мужем, а не с велотренажером. Из-за этого ее откровенного презрения и нежелания думать о будущем своего костлявого тела я в первые полгода нашего фитнеса чувствовала некоторую неловкость. Впрочем, потом она как-то прошла.
На фитнес мы ходили два раза в неделю. Конечно, когда только купили карточки, мы были полны энтузиазма посещать клуб пять дней в неделю по меньшей мере. И оставаться там по три-четыре часа. В общем, глаза горели, волосы развевались, при виде огромного зала с тренажерами, беговыми дорожками и какими-то неведомыми каракатицами возникало сладкое чувство грядущей светлой эры здоровья и счастья. А уж глядя на девушек с идеальными линиями бедер и талии, уверенно разминающихся в зале групповых тренировок, мы уверовали в светлое будущее окончательно.
– Неужели и мы будем такими? – хлопала глазами Карасик, глядя, как тренер по танцу живота выделывается под звуки чарующей восточной музыки.
– Ну, это потребует труда… – Марлена прикусила губку. Она одна из нас уже имела некоторый опыт и понимала, что такими именно намерениями, какие были у нас в тот момент, и вымощены все мостовые в ад.
– Мы готовы! – кричали мы наперебой. Но уже через несколько дней наши позиции несколько видоизменились.
– О-о-о! – стонали мы с Карасиком дома, страдая от болей в каждой имеющейся в теле мышцы. Не помогли ни сауна после занятий, ни горячие чаи с веточками розмарина, которые нам присоветовала травница Карасикова мать.
– Завтра пойдете? – осторожно поинтересовалась Марлена.
– Ну, нет. Мне неделю придется лечить вывих, – отмазалась я. У меня очень удачно подогнулись ноги на выходе из тренажерного зала. У Сашки такой отмазки не было, так что еще пару дней она послушно волочилась за Марленой, которая и сама не пылала такой уж энергией и жаждой спортивных подвигов. Она, как потом выяснилось, была ужасно рада идее ходить вместе в клуб. Но видела ее больше как возможность поболтать, почесать языками, поплавать медленной степенной группой в полосатых купальниках по бассейну, полежать в сауне. Одной скучно. А персональных тренеров она с некоторых пор боялась, как огня. Они думали, что она в состоянии сделать за один раз шестьсот отжиманий. Они кричали: