Плохие девочки

Веденская Татьяна

– Я согласна! – вдруг бросила Марлена и убежала в дом. Дождь действительно мог полить в любую минуту. А мы – в купальниках. Естественно, мы побежали за ней. Через несколько минут наша посиделка приобрела характер военного совещания.

– Стратегически это ход правильный, – говорила Бася, как самый опытный в развратных делах боец. – Только нужно, чтобы он обязательно все узнал. Чтобы ему мало не показалось.

– Это не так просто подстроить. Тем более, что мы ничего не знаем о том, где он живет и чем занимается.

– Да уж, – добавила

Авенга. – Не станешь же ты заниматься сексом прямо под окнами его офиса.

– Под видеокамерой! – хмыкнула Сашка Карасик, но была тут же обожжена нашими осуждающими взглядами. Уж кто-кто, а она не имеет права напоминать о ТОЙ истории. Но Марлена даже и глазом не повела.

– Видеокамера – это хорошая идея. Можно было бы просто дать ему посмотреть и сказать: вот я. Теперь мы квиты. И если ты действительно меня любишь, возвращайся, и давай начнем все заново.

– Задумано неплохо, – одобрили мы. – Только где же все-таки взять подходящего мужика?

– Тимофея твоего нельзя попросить? – поинтересовалась Авенга.

– И как ты это себе представляешь? Тимочка, можно тебя попросить с одной моей подругой переспать? Лучше уж ты своего мужа попроси.

– С моим мужем это может кончиться плохо. Кто-нибудь опять кому-нибудь руку сломает, – покачала головой она. – Нет, никого из знакомых мужиков брать нельзя. А может, у Баси на телевидении одолжить? Там же много всякой красивой швали.

– Знаете, девочки, во всей этой истории меня смущает только одно, – заметила Марлена, поежившись. – Что придется спать с чужим мужиком. Это меня просто приводит в ступор. Вот тут я не уверена, что справлюсь. Это просто ужасно.

– Но необходимо! – заверила Сухих. – Это твой единственный шанс жить с ним и не чувствовать себя оскорбленной. Зная, что ты тоже ему изменила.

– Это да, – пробормотала Бася. – Это да, не спорю. А все-таки, как телевизионный работник, я смею вас заверить, что для того, чтобы изготовить соответствующие видеоматериалы, далеко не всегда нужно на самом деле с кем-то драться, вешаться в петле или…

– Или с кем-то спать! – мы договорили за нее хором. Марлена же улыбнулась и встала, вытянувшись в полный рост.

– Ну что же, – сказала она. – Давайте выпьем. За будущее моей кинокарьеры.

– Чин-чин! – мы рассмеялись и немедленно выпили. А потом уже заставили Авенгу всем нам погадать. Шарлатанка она или нет, а гадала она всегда классно!

Эпилог

Стать звездой может каждый, особенно при определенных жизненных обстоятельствах. Особенно если этого очень хотеть. И все-таки с Марленой были проблемы. Ну не фотогенична она. Как говорит Бася, кого-то камера целует в губы, а кому-то плюет в лицо. Марлена мешала себе сама. Мы все присутствовали при этом. Она сказала, что ни за что не останется в одной квартире с Басей, Роланом и камерой, потому что тогда все это будет уж слишком реально.

Казалось бы, что может быть проще – снять несколько минут видео, в котором

красивая женщина страстно стонет в объятиях огромного мужика. Что может быть проще? Как же! Сложнее не придумаешь. У Баси дома мы полтора часа выставляли оборудование: свет, звук, камеру, какие-то зонты из алюминиевой фольги, а Ролан все жаловался, что оборудование хрупкое, что смоделировать «реалити» сложнее всего, лучше бы уж постановочная съемка. А ему, чтобы войти в образ, вообще нужно принять какой-нибудь допинг.

– Не надо тебе совсем входить в образ! – ругалась Бася. – Тебе надо только ИЗОБРАЗИТЬ секс, а не заниматься им на самом деле!

– В этом-то и проблема, – грустил Ролан, смоля сигарету за сигаретой. Марлена была бледна, как смерть, несмотря на загар. Она все норовила остаться в одежде, спрашивала, нельзя ли как-то так снять сцену, без демонстрации комиссарского тела.

– Ты же смелая женщина! У тебя же двое детей! – подбадривали ее мы. – Ну же, ради спасения семьи!

– Ладно, – решилась она.

Но проблемы продолжались с каждой минутой съемки, с каждым сантиметром оголения. Марлена держалась скованно и зажато. Сколько Бася ни объясняла подруге, что на ней останутся телесного цвета трусики, что все будет хорошо и прилично (насколько это вообще возможно в подобных условиях), а если что и будет неприлично, так это только на пользу дела. И что ни одной копии этой съемки не окажется в чужих руках – она сможет сразу забрать флешку с записью, но Марлена не расслаблялась. Мы уже начали склоняться к варианту сделать только фотокадры и их продемонстрировать мужу для примирения.

– Но это же не то! Ты же понимаешь, что он этому не поверит! Он же тебя хорошо знает, он же тебя знает как облупленную, – злилась Анька Сухих. – Ну и чего ты добьешься фотками? А он скажет, что это все фотомонтаж. Нет, он у тебя должен быть потрясен. У него не должно остаться никаких сомнений.

В итоге пришлось внять советам профессионала насчет допинга. Только после двух бутылок портвейна (правда, на всех) дело кое-как пошло. Мы провозились больше четырех часов, периодически возобновляя подачу допинга. И изо всех наших мучений, которые были куда тяжелее, чем самый длинный рабочий день в поликлинике, вышло всего одиннадцать минут видео. Зато каких. Отпадных, натуралистичных и потрясающих. Все мы, даже Ролан, теперь ждали премьеры с большим нетерпением.

– Алло, Марлена? Ну как ты? Как он? Видел? – мы столпились около моей трубки и говорили шепотом, чтобы ее муж Иван нас не услышал, что было, в общем-то, глупо. Если бы он мог нас слышать, Марлена бы тут же бросила трубку.

– Да. Видел. Я, когда смотрела, сама ужасалась. Так правдоподобно! Я теперь – падшая женщина, – счастливым тоном пропела она.

Мы с облегчением выдохнули.

– Значит, он повелся.

– Не то слово! – радостно поделилась подруга. – Сейчас он убежал из дому. Чуть дверь не снес с петель. До этого орал минут двадцать. Называл меня б… Ну, вы поняли.