Плохие парни по ваши души. Книга 2
Шрифт:
Это — еще одна тайна нашей семьи, уходящая корнями в далекое прошлое. Помимо Скрижали ведьм Гарнер связывает Тьма, которая так же передается «по наследству». Тьма — беды и несчастья нашего рода, скопление всего отрицательного, что когда-либо и у кого-либо из Гарнер случалось в жизни. Словно нарастающий снежный ком, Тьма несется сквозь время, поколения, впитывает в себя негативную энергию ведьм и от этого становится могущественнее.
Диана не знает, как появилась эта страшная сила. Женщина пишет, что Тьма всегда была поблизости с нашей семьей. Почему именно наш род способен владеть ею? Нет. Будет правильнее сказать, что Тьма владеет нами, мы лишь контролируем
Избавив меня от метки, Ешэ выпустил нечто зловещее, и теперь я знаю, что именно. В дневнике Диана так же описала, какой ущерб несет неспособность усмирять Тьму.
Подведя итог, я могу смело записаться в ряды мертвецов.
Я обречена в любом случае. Если меня убьет не взлом Скрижали, то Тьма поджарит мозг и, в общем-то, тоже ничего хорошего.
***
Кадиллак эскалейд проносится мимо таблички: «Добро пожаловать в Дайморт-Бич», и на меня накатывает странное чувство. Необыкновенное волнение, устроившее погром и без того в захламленной проблемами голове, становится причиной тому, что я сгрызаю все ногти на своих руках.
Миднайт щелкает меня по лбу, на секунду отвернувшись от дороги.
— Прекрати. Это раздражает.
— Понятия не имею, что тебя не устраивает, но мне плевать, — объясняю я.
— Когда ты в последний раз мыла руки, Анна? — его лицо искривляется в гримасе отвращения.
Боже. В нем снова проснулся величайший зануда в истории.
— Случилось то, чего все так боялись... — ерничаю я, закатывая глаза. — Серьезно, черт возьми? Я одной ногой в могиле, а тебя заботит, когда я мыла руки?
— Микробы убьют тебя быстрее Тьмы, — прокашливается Миднайт, возвращая своему лицу серьезное выражение.
— Думаю, ты самый главный претендент на роль моего убийцы.
— Я не хочу твоей смерти и уже говорил об этом. Сколько нужно повторять, чтобы ты поверила?
Я рассказала ему о том, что прочла в дневнике Дианы. Во-первых, он изрядно выбесил меня просьбами ничего не скрывать. Во-вторых, грозил тем, что в любом случае заставит сказать, использовав магию. В-третьих, внезапно для себя я поняла, что готова сдаться. Поэтому я решила запихнуть свои чувства как можно глубже и запереть их на семь замков, а все ключи раскрошить и рассеять прахом по бесконечной долине всепоглощающей апатии.
Дайморт-Бич — место, где все началось.
Этот город станет и моей гробницей.
— У меня есть план, — говорит Миднайт и замолкает. Он выдерживает долгую паузу, наверное, надеясь заинтриговать меня, но мне по-прежнему без разницы. Блондин громко вздыхает, разочаровавшись из-за отсутствия ожидаемой реакции. — Прояви хоть каплю интереса, или ты поставила крест на своем будущем?
— Да что с тобой не так, приятель? — я кидаю в его сторону недовольный взгляд. — Разве ты не этого добивался? Чтобы с моим будущим было покончено? Ты готов поставить жирную точку на судьбах всех других людей ради себя любимого. Так какое тебе дело до моей жизни? Просто избавь меня, наконец, от твоего присутствия и верни свою семью.
Миднайт резко давит на педаль тормоза, и от неожиданной остановки машины я едва не ударяюсь носом о лобовое окно.
— Ты спятил?! — я собираюсь накинуться на него с гневной тирадой о том, что прежде чем делать нечто подобное, нужно предупреждать.
Но Миднайт безмолвно покидает Кадиллак, заглушив двигатель, обходит его спереди, чтобы и меня вытащить
— Ты не права, — по слогам произносит голубоглазый бог красоты и наклоняется ко мне, оставляя между нашими лицами ничтожно маленькое расстояние. — Точнее ты права, но мне было плевать на твою жизнь лишь в начале пути, который мы прошли вместе.
Мне хочется закусить нижнюю губу, когда Миднайт касается моей щеки одной рукой, полностью накрывая ее.
— Анна, — похоже, он намеревается свести с ума, потому что, слушая его проникновенный голос с хрипотцой, я способна думать лишь о том, как потрясающе целуется Миднайт. — Я скажу это об этом лишь раз. Здесь и сейчас. Если ты умрешь, мое сердце снова будет разбито. Понимаешь? Я не готов прощаться с тобой и тем более терять навсегда. Поэтому я хочу попросить тебя не сдаваться, продержаться еще чуть-чуть.
Он вызывает у меня еще большее потрясение, когда целует в лоб. Нежно и мягко касается губами, замирая в таком положении на несколько секунд. Мои мышцы атрофированы безотчетным трепетом, и я готова растечься лужицей прямо на капоте этого автомобиля.
— Так ты выслушаешь мой план? — отстранившись, спрашивает Миднайт.
Я киваю, до сих пор не в состоянии пошевелиться.
— Я могу попытаться извлечь твою душу, и ты освободишься. От бремени Скрижали и Тьмы. Твоя боль прекратится, — он берет мои ладони в свои руки и несильно сжимает. — Конечно, есть риск, и он велик, но если все получится — у тебя будет шанс начать свою жизнь с чистого листа. Без магии и всего того, что угнетало тебя. Как человек, Анна.
Миднайт шумно втягивает в себя воздух, и его взгляд устремляется на меня с искренней уверенностью.
— Мы должны попытаться.
***
Фамильяр, прежде чем поставить наш багаж на крыльцо, посылает мне взгляд через плечо. Я откашливаюсь, опустив глаза, и обхожу его, чтобы открыть дверь. Он стоит позади, и я чувствую его дыхание: мятное, быстрое, взволнованное.
Ладно... Это мне стоит нервничать. Это я собираюсь вновь увидеть то, с чем распрощалась. Со своим домом. Мысленно поздоровавшись с фасадом здания, я готовлюсь к тому, чтобы не расплакаться. Замок быстро поддается с характерным скрежещущим звуком, и мы оказываемся на пороге пыльной прихожей со старой мебелью в темно-коричневых тонах. Этот шкаф... Зайдя внутрь, я провожу по нему ладонью. Мама отобрала его у другой покупательницы в магазине, который закрылся лет восемь назад. Тяжело вздыхаю. Боже... все воспоминания нахлынули морской волной. Мне безумно жаль, что теперь ее нет со мной. И мне ужасно жаль, что я не ценила ее присутствие рядом.
Я была плохой дочерью. Недостойной.
— Пройдем вперед, что ли? — беспечно отзывается Миднайт, мешая мне поддаться меланхолическому состоянию.
В ответ на его комментарий я громко вздыхаю.
— Тут мило, — добавляет он.
— Угу, — отзываюсь я, глотая слезы.
Парень заносит наши вещи в дом и оставляет их у подножия лестницы в гостиной. Он внимательно оглядывает меня, но, к счастью, не произносит никаких паршивых слов поддержки. Мне не нужно это.