Плохие парни (сборник)
Шрифт:
Гиббонс закрыл глаза и покачал головой. Опять Тоцци в своем репертуаре. Сначала поклонники дьявола, потом убийца-каратист, а теперь вот якудза. Гиббонс решил обойтись без комментариев.
– Я все же не куплюсь на эту хреновину насчет торговли рабами из Японии. Тут концы с концами не сходятся.
– Почему?
– Потому что Япония – богатая страна и там все дорого. А если ты собираешься покупать рабов, то хочешь купить их дешево, правда? И достаешь их где-нибудь в грязной, зачуханной стране «третьего мира», так? А не в той, где бифштекс обойдется тебе в восемьдесят баксов. Прав я или нет?
Тоцци вытер губы. Он начинал раздражаться.
– Я знаю только то, что слышал.
– Так почему ты не пойдешь и не расскажешь Иверсу?
Тоцци сверкнул глазами. Гиббонс улыбнулся по-крокодильи. Он знал почему.
– Ну, Тоц, ты не можешь пожаловаться, будто он тебя не предупреждал. Если у тебя были причины предполагать, что в доме Д'Урсо что-то такое происходит, почему ты не попросил подслушивающее устройство? Иверс не обрадуется, если узнает, как ты ползал там под кустами и подслушивал, причем на пленке нет ничего, что можно было бы предъявить в суде. Боже ты мой, Тоцци, да ты умнеешь не по дням, а по часам.
– Ну ладно, хватит. Теперь, поскольку мы установили, что я накололся, а ты прищучил меня, мы должны решить, как из этого выпутаться.
– Что это значит – «мы»?
– Мы вместе расследуем это дело. Помнишь?
– К сожалению, помню.
– Чудесно. Рад слышать, что ты не совсем еще впал в, маразм.
Гиббонс невозмутимо отхлебнул кофе.
– Что у тебя на уме, Шерлок? Не терпится услышать.
– Я хочу, чтобы ты сходил на птицефабрику Д'Урсо и хорошенько там все осмотрел. Фабрика называется «Свежая птица», и это вроде бы одно из его законных предприятий, но, судя по тому, что они вчера говорили на веранде, у меня такое чувство, будто они там используют рабский труд.
– Так почему бы тебе не пойти? Ты что-то имеешь против кур?
– Его шурин меня знает в лицо. Он думает, что я помощник садовника.
– Да что же это за шурин такой, черт бы его побрал? И почему он так тебя волнует?
– Его зовут Бобби Франчоне. Он у нас есть в компьютерной картотеке. Недавно вышел из Рауэя. Угонял машины, потом сбывал их в графстве Берген. Только немецкие машины – «мерседесы», «ауди», «БМВ». По картотеке выходит, что он «шестерка», но теперь, сдается мне, он метит выше. Он очень близок с Д'Урсо.
Гиббонс подпер подбородок рукой и искоса взглянул на Тоцци.
– Но почему я должен тащиться в Харрисон? Почему не попросить кого-нибудь из Ньюарка проверить этих цыплят?
– Сам знаешь почему. Потому что надо действовать через Иверса, а он захочет знать, отчего я подозреваю Д'Урсо и на чем основаны мои подозрения и так далее и тому подобное.
– А ты не захочешь сознаться, что подрабатывал помощником садовника и осуществлял несанкционированную слежку.
Тоцци кивнул и откусил наконец кусок от своего сандвича. Капуста вылезла наружу, просочившись сквозь пальцы. Тоцци был, казалось, доволен. Гиббонс спросил себя, не в таких ли случаях говорят, что свинья везде грязь найдет.
– И потом, – проговорил Тоцци с набитым ртом, – парни из Ньюарка работают, как кейстонская полиция. Думают, им закон не писан. Только разворошат там все.
– Что-то я не слышал ничего подобного. – На самом деле он слышал, конечно.
– Да ладно тебе, Гиб. Думаю, ты зайдешь и выйдешь, даже не вытаскивая удостоверения. Просто осмотрись – проверь, не слишком ли много там косоглазых.
– А что я ему скажу, если он спросит, какого черта я там вообще делал и кто меня туда отправлял?
– Об этом не волнуйся. Придумаем что-нибудь. А сейчас просто пойди и проверь куриную контору. Пожалуйста.
Гиббонс потер нос тыльной стороной ладони. Черт бы побрал этого Тоцци. Вечно все делает через задницу. Рабы. Из Японии. Якудза. Спятил он, что ли? А что, если тут просто шантаж незаконных иммигрантов, такая же хреновина, какая каждый день происходит на мексиканской границе? Кто-то знал, что эта парочка незаконно въехала в страну. И они стали легкой добычей. Скорее всего их ограбили и убили, забрали все деньги, какие у них были. Проще простого. Единственное отклонение в том, что они из Японии, а не из Центральной Америки, и произошло все это в нью-йоркском порту, а не в Техасе и не в Калифорнии. Так он, Гиббонс, представлял себе дело. Но Тоцци об этом и слышать не хочет. Слишком логично.
– Так ты пойдешь? – настаивал Тоцци. – Ты проверишь куриную контору?
Гиббонс только взглянул на него. Если даже он и не пойдет, Тоцци не перестанет цепляться к нему с этими своими дерьмовыми рабами. Еще и сам попрется туда, рискуя, что тот шурин его узнает и снесет ему голову. Такой уж Тоцци кретин. Лучше уж пойти, доказать ему, что он не прав, и забыть об этом маразме. Тогда, может быть, им удастся приступить к более реальному расследованию.
– Так ты пойдешь или нет? – не унимался Тоцци, и лицо его темнело на глазах. – Лучше сразу скажи.
Гиббонс протянул руку и стащил огурчик с тарелки Тоцци. Огурчики были такие, какие ему нравились, – хрустящие, не очень кислые. Он откусил половинку и стал не спеша жевать.
– Подумаю.
Тоцци надулся. Гиббонс знал, что Тоцци тоже любит такие огурчики.
– Я тебя, кажется, не угощал.
Гиббонс откусил еще.
– Извини.
Все это было чертовски странно. Гиббонсу тошно было признать, что Тоцци мог оказаться прав, но что-то тут было явно не так. Он стоял посередине перерабатывающего цеха фабрики «Свежая птица» и смотрел, как куриные тушки движутся по конвейеру от одного рабочего места к другому. Одна за другой они погружались в большие чаны, полные кровавой водицы, потом одни отправлялись к столам из нержавеющей стали, где их резали на части, а другие – к машине, которая заворачивала их целиком и выплевывала на движущуюся ленту. Грохот и жужжание – машин были единственными звуками, раздававшимися тут, потому что рабочие молчали, словно набрав в рот воды, ни слова не говорили ни ему, Гиббонсу, ни между собой. Работали они споро и беспрерывно, как механизмы, опустив глаза, без какого бы то ни было выражения на лицах. И черт возьми – во всем помещении не было ни одного мало-мальски круглого глаза. Все рабочие были с Востока.
Японцы они или нет, Гиббонс понятия не имел. И если они рабы, то уж, конечно, не станут об этом кричать. Вкалывали они именно как рабы, но двери не были заперты. Гиббонс свободно прошел внутрь. Но если эти ребята рабы, то где же надсмотрщики? Кто тут главный? На стоянке перед фабрикой не было машин, и, кроме нескольких грузовиков у разгрузочной площадки, в округе виднелся лишь жалкий белый «додж», припаркованный сзади, машина, подходящая скорее для коммивояжера, чем для крутых парней из мафии.