Плохой парень// Bad Guy
Шрифт:
"Дождись меня! И не смей выдумывать эту срань с такси! Я приеду!"
"Хорошо…милый!"
Я растекся как лужа прямо под руль. Бл***, это шикарно читать это "милый" в конце. У меня даже пальцы сжались, и яйца скрутило в крутую, когда я только вспомнил как она это утром говорила. Реально любовь это самое отупляющее дерьмо на свете.
И это мне доказали парни.
— Ты гонишь! С хера ли её тащить в аквапарк?! Осень и это взрослая женщина! — Ки Бом орал на Джин Ки, а просто сидел между ними на одной из деревянных террас и причала реки.
Они волнами, словно ступени опускались к реке, которая искрилась светом, что отбивался от огней небоскребов. Красиво,
— А твоя идея сделать ей экскурсию в местах для стартеров так это вообще гениально! Это же бред вести её в национальный парк, — огрызнулся Джин Ки, а я хохотнул.
— Парк аттракционов! Куча воздушных шаров, как в этой "Силачке До Бон Сун". Её ещё осенью снимали! — потряс пальцем Ки Бом, пока я наполнял из стаканы, которые тряслись в из руках в такт дикому спору на пустом месте.
Я уже знал, что сделаю сам. Мы сходим к отцу, а на обратном пути я накормлю её курочкой с пивом в каком-то парке. Это про мою женщину. Но вот эти шарики, аквапарки и прочие сопли это все херь. Лика это не заценит точно.
— Отлично! Давай ещё напялим на него кошачьи уши, и тогда вообще! Хоть драму снимай!
— Успокойтесь и ешьте. Это Лика готовила.
Они застыли с палочками в руках и посмотрели на контейнеры с едой.
— Ты шутишь? — прошептал Ки Бом, — Я думал ты это у аджумы купил?
— Неа, это приготовила моя госпожа. Так что заткнитесь, ешьте и дайте мне спокойно насладиться этим моментом, — я отправил в рот яичный рол, и Джин Ки поддержал меня и тоже начал есть.
— Смотри не натри чего там? — хохотнул, а я строго отрезал:
— А вот эту тему закрыли! Нехер опошлять!
— Айгу! Святой праведник! Мне открыть твою телефонную книгу на сотовом? Удали, пока она не заглянула, — Ки Бом хохотнул и мы выпили.
— Оно всё на хангыле.
— Ага, а рядом кнопка для плохо видящих, с головным транслитом, оболтус.
Я достал телефон, и открыл телефонную книгу. Листал наверное минуты две, пока не понял, что не знаю и половины имён в ней. Даже больше. Тогда зачем мне всё эти люди в ней? Поэтому я оставил лишь десять номеров. Оставил номера людей, которые были моими.
Я даже не заметил как прошло время. Думал, буду ждать вечность, пока увижу, как она идёт по алее департамента, а я иду следом. Она даже не видит меня. Потому что я с противоположной стороны. Шагаю как дурак, и смотрю на то, как Лика переходит дорогу, как накидывает капюшон от моросящего дождя. Уверенной походкой и увидев мою тачку издалека, идёт именно к ней. Но потом застывает, и плавно поворачивается, смотря прямо в мои глаза.
— Я же оперативник, Хан Бин! — продолжает ждать от меня реакции, а потом начинает мягко улыбаться.
— Ты выглядишь охеренно уставшей. И это меня не просто бесит, я в шоке от того, как меня это злит! Брось это дерьмо!
Мы стоим посреди тротуара у парковой зоны. Не знаю на хера я начал этот разговор, но мне реально было неприятно смотреть на то, как она уходила в себя.
Лика ничего не ответила. Пошла к машине, а я следом за ней. Поднял ей дверцы, и с облегчением понял, что она опять со мной, но и не здесь одновременно. Нет, с таким раскладом я мириться не намерен. Это помешательство и трудоголизм. Мы тоже трудоголики, за исключением конечно таких богатых сынков, как я. Но для Лики это значит, слишком многое. И я хочу это понять! Мне эта срань словно жизненно необходима — знать о ней всё! О чем она думает в эту секунду? Почему хмурится и перебирает пальцами правой руки, то сжимая, то разжимая её? Понимать почему она выбрала этот путь — каждый день смотреть на
— Что не так? — сел за руль и включил печку на полную мощность, потому что её уже начало трясти.
— Я пыталась всю жизнь быть сильной, Хан! Пыталась быть циничной и холодной к чужой боли и несчастью. Не пропускать это через себя, но именно оно помогало мне не чувствовать собственной!
Лика продолжала мять ремень плаща в руке, а я заметил, как на её ладонь упала слеза, и это была не дождевая вода из её капюшона. Меня пробрал озноб. Я в принципе не переносил бабских слез, но когда видел именно её слёзы… Это было по другому. Они имели настолько важное значение, что я мог думать только о том, чтобы этот поток сраной влаги из моих зеркал, заканчивался улыбкой на её лице.
— Я видела почти каждый день такое, о чем никогда не покажут ни в кино, ни в глупых сериалах. Ни один писатель или идиот, решивший, что знает два слова, не сможет описать подобное. От этого стынет кровь в жилах и это не сравнение или красивая метафора. Мой первый выезд на место преступления произошел пять лет назад. Это была обычная квартира, не такая как ваши. Старая и почти развалившаяся хрущевка, в которой муж зверски зарезал свою жену, и это видели маленькие дети. Я нашла малышей. Они забились под стол на кухне, и дрожали так, словно у них была лихорадка. И они не плакали, не бились в истерике, как это принято показывать на экранах. В глазах маленького пятилетней девочки и шестилетнего мальчика застыл ужас! Животный страх, который обратил их взгляд в стеклянный. Сухое стекло, которое смотрело на меня и не видело вообще ничего. Это не сыграет ни один ребенок в кино. И вот тогда я поклялась, что любая тварь, которая будет убивать женщин, просто ради потехи или собственной несостоятельности, получит сполна.
Я прилип к сидению и даже не двигался. Она это рассказывала так, словно мы находились рядом с этими малышами. Хотя я не знал что такое "хрущевка", Лика заставала встать мои волосы на голове дыбом. Потому что я всё отчётливо увидел.
— Но сегодня… После того, что мы узнали. Вернее после всех экспертиз из того дома, после пресс-конференции и разговора с наставником, я впервые за все пять лет, пожалела тварь, которая отобрала столько жизней. Впервые мне хотелось плакать из-за боли чудовища, которое хладнокровно убивало, превратив это в игру. Потому что то, что скорее всего сотворили с ним было зверством, хуже средневековых пыток. И сделали это его собственные родители. Которых тоже отравили. Это всё как цепь, Хан. Это всё как чертова цепь, и каждый такой эризод, как звено этой цепи. Всё связано между собой. Один учит, как убивать, описывая насилие и внушает его романтизм, второй подхватывает и несёт это в мир, третий становиться жертвой второго, и начинает убивать, калечить, топтать и получать от этого удовольствие. Насилие не остановить! Невозможно остановить проклятие самого Дьявола и его слуг, которые одели белые одежды и ходят среди нас, отравляя и порождая лишь гниль и болото, в котором утонет всё!
Я медленно взял её руку в свою и молча сжал. Боялся даже пасть раскрыть, после того, что услышал. Потому что не понимал как это. Лика показывала всё это мне, и я перенимал это дерьмо, как губка с неё. Впитывал её боль, и охеревал от этих чувств. Потому что раньше мог испытать такое только по отношению к матери. Только её боль я мог воспринимать, как собственную. И ощутив это сейчас… Из меня словно дух выбился напрочь.
— Иди ко мне… — прошептал и потянул на себя, ощутив как она сама тянется ко мне.