Плохой парень, Купидон и я
Шрифт:
Заканчивая решать последнее уравнение, я услышала, как подруга что-то пробормотала себе под нос. Что-то вроде: «Вы бы были идеальной парой».
– Что, прости?
Габби вздохнула.
– Не бери в голову.
– Габби, договаривай.
– Простите, что прерываю урок, мистер Уокер, – раздался голос директрисы, и все вмиг замолчали. – Могу я поговорить с мисс Армел? – Она обвела взглядом класс и, увидев меня, улыбнулась.
У меня подскочил пульс.
Все ученики уставились на меня. Я
Меня охватила какая-то слабость. В голове пронеслись миллионы мыслей. Но все они вращались вокруг одного.
Директриса узнала про взлом.
Узнала, что я в этом замешана. Может, на улице установлены камеры наблюдения? Если так, то почему она хочет поговорить со мной? Почему я? Я не сделала ничего плохого. Я просто невинная жертва, которая оказалась не в том месте и не в то время.
Во всем виноват Рис… и Валентино… и Джейк с Джейденом. Черт, да даже Деннис, каким бы ангелочком он ни казался.
Неужели меня исключат?
От этой мысли у меня скрутило желудок.
– Мисс Армел?
Вскинув голову, я посмотрела в темно-голубые глаза директрисы. Ее каштановые волосы были собраны в тугой пучок, а сцепленные пальцы с хорошим маникюром лежали на столе.
– Извините, мисс, не могли бы вы повторить?
– Я спросила, знаете ли вы, зачем я вас вызвала?
Чтобы распять.
– Нет, не знаю.
Директриса мило улыбнулась, и это напугало меня еще больше. Ее улыбка была искренней, не злобной.
Она бы не стала мило улыбаться тому, кого собиралась исключить, верно? Тогда бы она скорее злобно ухмыльнулась.
Но если меня не исключали, то зачем вызвали?
Директриса открыла рот, чтобы все объяснить, и в моей голове засела одна мысль.
Надейся на лучшее, но готовься к худшему.
Ну, и еще эта: я убью Риса Картера.
– Поздравляю, вы переведены в класс с углубленным изучением математики.
Я моргнула.
Второй раз.
Третий.
Директриса никуда не делась.
Четвертый.
Она, наверное, решила, что я умственно отсталая.
– Прошу прощения?
– Вы первая в своем классе. Я слышала, что вы опережаете учебную программу на семь параграфов. А меньше ста баллов получали лишь в седьмом классе, да и то там было девяносто девять. Вы очень способная ученица, Хлоя, хотите принять вызов?
Я выпала в осадок. Мне предложили перейти в класс с углубленным изучением математики, в котором учились одни выпускники. Это поразительно!
– Да, с радостью! – чуть ли не завизжала я, но быстро скрыла это за кашлем. – Э-э, то
– Отлично. Я так и думала. Вот ваше новое расписание, мисс Армел. Можете быть свободны.
Я взяла у нее листок и пошла на выход, но у самой двери обернулась и снова посмотрела на директрису, которая сидела в массивном кожаном кресле, как босс.
– Извините, мисс, – произнесла я дрожащим голосом.
Женщина оторвала взгляд от документов и посмотрела на меня.
– Что такое, Хлоя?
Я немного растерялась, она впервые назвала меня по имени.
– Вы выяснили, кто вломился в школу?
Директриса с бесстрастным выражением на лице покрутила в руке золотую ручку.
– Да.
~ * ~
На перемене я достала из сумки красное яблоко и, впившись зубами в сочный фрукт, направилась к шкафчику Элли.
Но вместо нее застала там Чарли.
Я подошла к нему и обняла.
– Привет, Чарли.
– Не называй меня Чарльзом… ВОУ, ПОДОЖДИ МИНУТУ, ПОГОДИ-КА… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! КТО ТЫ И ЧТО СДЕЛАЛА С ХЛОЕЙ?
– А ты не перегибаешь?
– О нет, Хлоя, даже близко. Режу гребаную правду-матку.
– Язык!
– Английский.
– Что?
– Привет, ребят!
Мы оба повернулись к Элли, которая беспечно сосала чупа-чупс.
– Привет, вот твой учебник, спасибо, что одолжила, – сказал Чарли, отдав Элли химию.
Та широко улыбнулась и, повернувшись, убрала учебник шкафчик.
Тут парни из команды по плаванию позвали Чарли, и он, пообещав нам увидеться за обедом, побежал к ним. Мы с Элли нашли пустой кабинет и зашли туда.
– Требую подробностей, – четко и громко произнесла я. Мне хотелось узнать, что произошло вчера вечером.
– Ну…
– Вы теперь вместе? – выпалила я, не дав ей ничего объяснить.
– Нет.
Я вскинула брови.
– Нет?
– Нет, – покачала головой Элли, хотя грустной она не выглядела.
– И как ты к этому отнеслась?
– Я сама это предложила.
– В смысле?
Это ведь она и говорила, что влюблена в Чарли.
– Вчера вечером после фильма мы поговорили… ну… о нас.
– Ага-ага, продолжай, – подталкивала я ее.
– Я просто поняла, что… он не нравится мне в этом плане. Я люблю его скорее как брата… друга. Это платоническая любовь.
Прозвенел звонок на урок.
Я вздохнула с облегчением и сразу же почувствовала себя виноватой.
Другим можно врать сколько угодно – за фальшивой улыбкой можно скрыть тысячу непролитых слез, – но нельзя врать самому себе.
Правда в том, что какая-то часть меня никогда не хотела, чтобы Чарли и Элли встречались.