Площадь Согласия. Книга 1
Шрифт:
— Не можем, — посетовала Инночка. — Я не думала, что будет столько народу.
— Могла бы у мужа поинтересоваться… Еще увидите, что к финалу будет твориться! Ректорат, деканаты в полном составе прибудут… — проворчал он. — Ладно, пошли за мной: жену Артема Кушнерова должны знать все.
Провести в зал девушек мимо грозных дежурных для Пашки и вправду оказалось делом простым. Гораздо сложнее было найти место, куда приткнуться: болельщики теснились не только на узких деревянных скамейках, они сидели в проходах на ступеньках, плотно стояли у стенки. Увидев это, Щедрин на секунду задумался, пригладил рукой торчащие
— Ты что наглеешь? — грозно дернули его сзади за плечо.
— Вот этих видишь? — кивнул Пашка в сторону пробиравшихся к нему девушек и снисходительно пояснил: — Так вот, чтобы не возникало никаких недоразумений, одна из них — законная жена величайшего игрока современности Артема Кушнерова, а вторая — подруга другого великого игрока Алексея Радченко. Еще вопросы будут?
За спиной замолчали. Окончание пафосной речи смогли услышать и Инна с Тамарой, что произвело на них различное впечатление: присев на стул, одна из них гордо распрямила спину; другая, почувствовав, что начинает краснеть, сжалась и уставилась взглядом в пол.
— Паша, зачем ты так сказал? — тихо спросила она. — Ты же знаешь, что никакая я не подруга.
— Можешь считать, что отомстил тебе за клоуна! — довольно рассмеялся он. — И потом, даже если я что-то приукрасил — невелика беда: как и любая другая, ты запросто можешь стать его девушкой! Ладно, шучу, — на всякий случай решил он смягчить ситуацию, вспомнив о Тамарином непростом характере и о ее соседстве с Ленкой. — Да не дуйся ты, просто выхода другого не было, иначе эти стулья разломали бы на моей спине! Смотри, во дают! — зааплодировал он удачному пасу Кушнерова, который завершился очередным очком, добытым Радченко.
Спустя пять минут, увлеченная действом на площадке, Тамара забыла о Пашкиной «мести». Даже ей, человеку мало сведущему в волейболе, сразу было ясно, что мастерство Алексея намного выше, чем у остальных игроков. Правда, надо отдать должное и Кушнерову с Филевским — они отличались необычайной сыгранностью. И все же внимание большинства болельщиков, без сомнения, приковывал к себе Алексей. Особенно когда взмывал над сеткой и, точно гвозди, вколачивал мячи в площадку. Однако стоило Тамаре случайно обернуться, как ей снова стало не по себе: в устремленных на них с Инночкой многочисленных взглядах читались неприкрытые любопытство и недоверие.
Но спустя минуту сомнения по поводу того, что одна из них на самом деле жена Кушнерова, окончательно развеялись. Пока после второй выигранной партии команды менялись площадками, Артем подбежал ближе, хлопнул по руке Щедрина, улыбаясь, кивнул Тамаре и на глазах у всего зала поцеловал Инночку в щеку. По трибунам пронесся легкий гул, а так как молва о его женитьбе уже гуляла по институту, сомневаться больше не приходилось.
— Томка, если бы ты знала, как я его люблю! — восторженно прошептала Инночка на ухо Тамаре.
«А если бы ты знала, как я люблю Алексея!» — машинально вслед за ней подумала та и испугалась. Глупости какие! Как она может его любить? Нравится он ей, и только.
Как и следовало ожидать, матч
Пока подбежавший Артем договаривался с Инночкой, где она его будет дожидаться, краем глаза Тамара продолжала следить за Радченко. Окруженный толпой поклонниц, с наброшенным на плечо полотенцем, он лучезарно всем улыбался. Вдруг одна из девушек, в которой Тамара без труда признала Ляльку Фунтик, наклонила к себе его голову и показала рукой в ее сторону. Тот выпрямился, проследил за движением ее руки, задержав удивленный взгляд на Тамаре, неопределенно пожал плечами и повернулся к раздевалке. По-видимому, конкретный вопрос не достававшей ему до плеча девушки так и остался без ответа.
— Пойдем с нами, — расслышала она в гуле голосов предложение Кушнерова. — Мы каждую игру в ресторане отмечаем, да и Инке будет веселее. Только подождите минут двадцать.
В числе последних зрителей подруги покинули зал и спустились в вестибюль. Однако как ни уговаривала Инночка Тамару хотя бы дождаться ребят, та заочно поблагодарила Артема за приглашение, попрощалась и, смешавшись со студентами, заспешила к выходу. Сделать это было не так легко: пришлось потолкаться и в дверном проеме, и на крыльце, где задержались многие болельщики.
Протиснувшись сквозь них, она обогнула здание, свернула к общежитию, попала в не освещенную фонарями зону и вдруг заметила стоявшую у дерева мужскую фигуру. Непонятно каким образом, но Алексею удалось покинуть спорткомплекс незамеченным и раньше других.
— Поздравляю, — прикуривая сигарету, небрежно бросил он. — Делаешь успехи. Первый раз в такой ситуации: моя девушка, а я об этом ничего не знаю.
— Извини, я здесь ни при чем, — покраснев и почувствовав сильное сердцебиение, стала оправдываться Тамара. — Я этого не говорила, это Щедрин придумал.
— Какая теперь разница? Что людям сказать?
— Правду. Хочешь, я скажу.
Затянувшись сигаретой, Алексей пристально посмотрел ей в глаза, и тут она заметила на его губах улыбку.
— А зачем? По большому счету мне эта идея нравится — меньше приставать будут. А почему ты сегодня в зал пришла? — неожиданно сменил он тему и добавил насмешливо: — Насколько я помню, волейбол не входит в сферу твоих интересов.
— Инка пригласила, — чистосердечно ответила Тамара, но, подумав, что ее ответ снова звучит как оправдание, поспешно добавила: — Не волнуйся, в сферу моих интересов по-прежнему не входит не только волейбол, но и игроки. Особенно выдающиеся. Не сотвори себе кумира, как говорится.
— Значит, за это лето ничего не изменилось, — то ли спросил, то ли сам себе ответил Алексей после паузы.
Неожиданно Тамаре вспомнились подробности их последнего разговора, вытекающая из пакета пена, хохот за спиной и она сама — жалкая, униженная… «Никогда не доверяй мужчинам!» — тут же всплыла мамина фраза. Как по команде мысли собрались в тугой комок и, словно для самозащиты, ощетинились многочисленными иголками.
— Ты хочешь знать, не произошла ли в моей жизни одна важная перемена? — не скрывая легкого презрения в голосе, ответила она вопросом. — Так вот — нет!